Только вот когда он стал этим самым ножом? Несвоевременная мысль. Потом, все потом.

Они с Рэем вскрывали гермостворки и шагали вперед, расстреливая всех, кто попадался по пути. Им несколько раз пытались дать отпор, устраивая засады в узких коридорах. Но рейтары без промедления пускали в ход вакуумные и термические гранаты, не заботясь о сохранности окружения. Они пробивали себе путь к капитанскому мостику, оставляя за спинами изуродованные стены, оплавленные переборки и бездыханные тела.

На связь вышел Ярвис, доложил, что они взорвали распределительный блок орудий, что двигаются к реактору.

После очередного попадания силовой блок скафандра сел, и Юрий остался без защиты, полной грудью вдыхая чужую атмосферу, полную знакомых запахов.

Последний серьезный бой им дали перед самим капитанским мостиком. Несколько офицеров перегородили коридор, кинжальным огнем из пистолетов-пулеметов поливали единственный вход.

Юрий выпустил в их сторону рикошетом от стены шоковую гранату из подствольного гранатомета. Следом – вакуумную гранату, от которой теперь уже парализованные враги не смогут сбежать. Объемный взрыв накрыл половину баррикады, разбрызгав защитников звездолета по стенам. Пара оставшихся в живых попыталась отстреливаться, но расправиться с ними не составило труда.

Последняя дверь поддавалась дольше, чем весь пройденный до этого путь. Гермотсворку на капитанский мостик всегда делали особо прочной, способной выдержать длительную осаду. Но «блохи» к этому готовились – прожгли покрытие стен в местах крепления блокировочных штифтов и последними оставшимися гранатами разнесли механизмы.

На мостик Юрий вошел первым, ощущая лицом жар от горячего металла. Он большой, страшной фигурой выступил из темноты разбитого коридора, тлеющим взглядом обвел рубку вражеского звездолета.

Ему на встречу со своих мест встали члены экипажа. Повернулся капитан в фиолетовом мундире с золотистыми знаками отличия на плече. Их с Гариным глаза встретились.

Когда за Юрием появился настороженный Одегард, готовый расстрелять любого из закопченного «свистуна», офицеры рхейского егеря как один подняли короткие табельные пистолеты и застрелились.

Многократный звук выстрелов эхом прокатился по рубке и затерялся среди писка приборов. С легким стуком и шелестом повалились мертвые тела. Мигнул и погас капитанский пульт управления.

– Вот же трусливые суки, – Рэй вышел из-за Гарина и прошелся по помещению. – Сбежали!

Юрий смотрел на трупы. Рхейцы внешне никак не отличались от людей и сейчас перед ними лежали молодые парни и девушки, возрастом примерно как Маракши и Журавлев. Чистые лица, сильные тела, не успевшие огрубеть руки.

Точно такие же остались лежать в коридорах захваченного звездолета – красивые и мертвые.

Насытившийся смертью зверь отступил, убравшись в свое логово. Плечи Гарина опустились, автомат в руках вдруг показался свинцовым. Он сделал неверный шаг в сторону, тяжело присел на край приборной панели.

– Они уничтожили все управляющие сегменты, – донесся до него раздраженный голос норвежца, продолжающего придирчивый осмотр рубки. – Вон, даже нейрогель на пол выплеснули, уроды. Так что мы теперь хозяева мертвого куска железа, Юрий… Эй, ты ранен?

Гарин через силу оторвал взгляд от лица светловолосой девушки с ямочками на щеках, под головой которой растекалось темно-красное пятно, повернулся к товарищу.

– Юра, ты чего? – Рэй подошел ближе, положив автомат на сгиб руки. – Тебе плохо?

– Я – просто нож, – пробормотал одними губами Юрий.

– Что? – норвежец не расслышал, склонился к нему.

Гарин тряхнул головой, прогоняя укутывающий ступор, откашлялся.

– В норме? – переспросил Одегард.

– В норме, – хрипло заверил его Юрий.

– Ну ты, конечно, берсерк! – восхищено хлопнул его по плечу товарищ. – Попёр вперед, словно штурмовой танк, я только успевал трупы перепрыгивать.

– Да ладно, вместе работали, – отмахнулся Юрий, думая, что Рэй его просто хвалит.

– Я тебя таким никогда не видел, – с ухмылкой покачал головой чернокожий контрактор. – Ни страха, ни сомнения. Все четко, быстро, жестко.

Гарин невесело улыбнулся, отворачиваясь.

– А еще говорил, что добродушный разведчик, – продолжил подначивать его Одегард, желая тем самым разрядить обстановку. – А на деле настоящий головорез!

– Все, хватит! – резко перебил его Юрий. – Я сам не знаю, во что превращаюсь, Рэй. И не вижу в этом ничего хорошего.

Норвежец отпрянул, внимательно разглядывая друга. Произнес уже серьезным тоном:

– Это война, Юра. Здесь все во что-то превращаются. И выживает тот, кто отращивает себе зубы, а не хвост. Ничего, что эти ребята меньше часа назад наши корабли вместе с экипажами жгли? Нас прессовали чем могли? Мартина убили, возможно, Киру…

– Не надо читать мне нотаций, Рэй, – мрачно ответил ему Гарин. – И не дави на совесть. Я не курсант-истеричка, понимаю, что такое бой и что такое смерть.

– Так что тогда? – глаза Рэя покраснели от возмущения. – Какого хера тогда у тебя такое лицо, словно ты любимых родственников расстрелял? Ты не смотри на их молодые морды, это всего лишь оболочки, внутри них ребята сидели постарше нас с тобой. И радуйся, что в экипаже пехотинцев или десантников не было, тогда бы мы не разговаривали сейчас с тобой. Ты их даже не убил, прикинь? Ты просто отправил этих ублюдков домой, в отпуск. Они сейчас плотно покушают, прыгнут в новые тела и вновь сюда придут. А вот наших уже ничто не вернет!

Он так распалился, что на последней фразе со злобой пнул ту самую светловолосую девушку, отчего ее голова коротко мотнулась, будто у куклы.

Юрий медленно поднялся, не сводя взгляда с норвежца. Одегард взгляд выдержал, не отступил.

– Ты прав во всем, Рэй, – сквозь зубы проговорил Юрий. – На войне приходится убивать. Но это не значит, что мне должно это нравиться.

Они секунду смотрели друг на друга, потом Гарин коснулся пальцем своего наушника.

– Рэнт, прием, – спокойным голосом вызвал он.

– На связи, босс.

– Как у вас дела?

– Как раз хотел сообщить, – Ярвис казался раздосадованным. – В общем, они загасили реактор, отстрелили кристаллы. Нам это корыто не завести.

– У нас примерная ситуация, – не стал вдаваться в подробности Юрий. – Давайте к нам, по пути подбери Тихомира и парней. Будем думать, как быть дальше.

– Понял, принял, босс, – отчеканил Рэнт, отключаясь.

Юрий повесил автомат на шею, повернулся и прошел вглубь рубки. Не поворачиваясь, сказал Рэю:

– И чтобы поставить точку в нашем разговоре… Как я и сказал, мне не нравиться убивать. Но меня пугает другое, дружище, – он повернул голову к Одегарду. – Я перестал это замечать.