Деметрий стремительно взбежал по ступеням лестницы, охраняемой двумя каменными львами с гривами в завитках, и очутился в крепких объятиях отца. Он долго и горячо целовал Антигона.

– Ты ведь не воображаешь же, сын мой, что целуешь Ламию, – усмехнулся Антигон.

– А ты уже всё знаешь?

– На то я и отец. Долго же ты собирался ко мне, – упрекнул он сына. – Но сейчас надо на время забыть о развлечениях и заняться неотложными делами, пока Птолемей не опередил нас, – голос Антигона был почти суров.

Расставшись с сыном на время его купания, Антигон прошел в зал, где рабы расставляли на столах серебряную посуду, и возлег на ложе в ожидании Деметрия. Вскоре они приступили к трапезе. По желанию Антигона, захотевшего после долгой разлуки побыть наедине с любимым сынам, Аристодем Милетский уединился в отведенных ему покоях.

Облокотясь левой рукой на подушки, свободную правую руку они протягивали к столу к блюдам с изысканными яствами, особенно любимыми Деметрием. Деметрий с удовольствием поглощал устриц, печеные яйца, оливки и рыбу. Здесь, в доме отца, всё казалось особенно вкусным.

Когда раб принес на длинном агатовом блюде жареного павлина, Деметрий воскликнул:

– Спасибо, отец! Это мое любимое кушанье. Ни у кого не найдется ничего подобного!..

Мальчик виночерпий разлил в кубки отца и сына вино.

Антигон выплеснул немного вина на пол, поднял кубок:

– Зевс, даруй нам снова победу над Птолемеем!..

И добавил:

– Окончательную!..

Деметрий с нежностью посмотрел на отца, дороже и любимее которого у него никого не было на свете, поднял кубок и сказал:

– В победе я уверен! Пусть боги даруют тебе долгую жизнь, отец!..

Как только трапеза закончилась, Антигон первым поднялся с ложа и предложил:

– Пройдем в сад. Нам многое нужно сегодня обсудить с тобой.

Они прошли по извилистой каменистой дорожке в тенистый уголок сада, пересеченный ручейками, и расположились в тени на мраморной скамье. Несмотря на жару, здесь было уютно и прохладно. От внимания Деметрия не ускользнуло, что отец был напряжен, встревожен и очень утомлен. Из-под густых нависших бровей еще совсем недавно огненные властные глаза его казались потухшими. Некогда мощная фигура отца согнулась под бременем пережитых испытаний. Недавняя внезапная смерть сына Филиппа подкосила его сильный организм. Несколько минут царило молчание. Наконец Антигон первым прервал его:

– Да будут благословенны боги, направившие путь твой к моему дому, и да хранит тебя здесь вседержитель Зевс.

Деметрий впервые видел слезы в глазах отца. Он крепко сжал его руку и постарался утешить словами, в которых тот так нуждался теперь.

– Разве не к тебе, отец, всегда стремилось моё верное сердце, никогда не перестававшее горячо любить тебя?..

Антигон тяжело вздохнул:

– Да, великие перемены произошли за этот неполный год, что ты был в походах. Твое поколение с повышенными требованиями к жизни, с новыми взглядами на неё. Сердце мое с болью сжимается в груди при мысли, что вся упорная и тяжелая работа моей жизни может погибнуть даром.

– Не говори так, отец, – живо воскликнул Деметрий и обнял отца. – Все вокруг покорны тебе.

Порывисто встав, Антигон махнул рукой и скорбно поделился с сыном наболевшим:

– Государство Александра снова раздирается на части внутренними смутами.

Голос Антигона дрогнул:

– Я заблуждался, считая себя единым царем и повелителем, думая, что, приняв царскую диадему, восстановил единство царства великого царя. Я рассчитывал увидеть у подножия своего трона побежденного сатрапа Египта, а Птолемей вместо этого тоже стал царем!..

Глаза Деметрия разгорелись. Он любил препятствия. Они возбуждали его, волновали горячую кровь.

– Отец, тем величественнее будет наша новая победа, – постарался успокоить он отца.

Повелительным жестом Антигон прервал сына.

– Если бы всё было так просто… Те, кого я считал уничтоженными падением Птолемея, внезапно подняли головы, чтобы в союзе с ним вступить с нами в борьбу. Селевк, которого я надеялся раздавить всей мощью царского авторитета, тоже провозглашен царем и со своими войсками готовится теперь защищать своё господство и оказывать помощь союзникам.

Долгим, пристальным, испытующим взглядом Антиген посмотрел в глаза сына.

– Деметрий, ты нужен мне своими советами и своей поддержкой.

Внезапно осознав, что престарелый отец запутался в громадных обрушившихся на него затруднениях, Деметрий проникновенно произнес:

– Отец, ты не имеешь права признавать своей слабости, забывать о силе нашего войска, с которым мы восстановим единое государство и низвергнем всех царей, стоящих на нашем пути.

Ярость против врагов отца захлестнула Деметрия. Уверенный, как и Антигон, в своей несокрушимости и правоте он с пылом, свойственным молодости, продолжал:

– Какая дерзость с их стороны называть себя преемниками великого Александра и делить между собой осколки его диадемы!.. И в чем же ты видишь их силу, отец?

Антигон воспрял духом, оживился, с надеждой взглянул на сына.

– Разве флот Птолемея не уничтожен мною на Кипре? Разве Селевк, находясь далеко на востоке, в состоянии оказать быструю помощь союзникам? Разве Кассандр и Лисимах не отдалены от Египта землями и морем, над которыми господствуя я, твой сын, с мощным флотом?..

Слова сына убедили и успокоили отца. Крепка обняв Деметрия, свою надежную поддержку и опору, Антиген снова усадил его на скамью и доверительна произнес то, о чём неустанно думал всё последнее время?

– Наши враги должны быть уничтожены и это необходимо сделать срочно, прежде чем они успеют соединиться. Необходимо немедленно напасть на Птолемея и сокрушить затравленного льва в его логове.

Дни проходили среди приготовлений к походу и за обучением солдат. Антигон собирался напасть на Египет одновременно и с суши, и с моря. К концу лета войско и флот выступили в поход. Это била громадная, хорошо обученная и великолепно вооруженная армия.

Тщетно навархи убеждали Деметрия, что через несколько дней наступит закат плеяд и тогда море будет бурным и недоступным для кораблей, что несколько дней следует переждать в безопасной гавани. Деметрий разбранил навархов, упорно убеждая, что истинный моряк не боится ни ветров, ни волн. Он не имел права задерживаться с отплытием, так как сухопутные войска рассчитывали на его поддержку со стороны моря.

Первые дни море было спокойно. Но когда наступил первый день плеяд, поднялась сильная буря. Свирепая стихия рассеяла мощную флотилию в разные стороны. Многие из тяжело нагруженных орудиями и воинами транспортных судов пошли ко дну и только немногим удалось спастись, вернувшись обратно в гавань Газы. Даже военные корабли с трудом противостояли натиску бушующих волн. Грозила опасность, что корабли разобьются и пойдут ко дну со всем экипажем до последнего человека. Деметрий понимал, что если корабли пристанут к берегу, то окажутся в плену неприятеля и тогда погибель флота будет несомненна, и он отдал приказ удерживать корабли в открытом море. Три триеры со всем экипажем пошли ко дну на его глазах. Измученные и упавшие духом люди предчувствовали неминуемую гибель и не выдержали бы более ни одного дня, если бы буря внезапно не утихла.