тяжелые годы войны горячей любовью и самой искренней симпатией почти всей без исключения Европы независимо от идеологии и убеждений миллионов людей (за исключением, конечно, всяких продажных элементов, коллаборационистов и других предателей, состоявших на содержании у гитлеровского рейха).

И вот среди этих буквально влюбленных в Советскую Армию людей неожиданно появлялся кто-то, кто был как бы частичкой этой далекой, героически сражающейся армии и ее народа. Он появлялся или как изнуренный и замученный фашистами пленник, бежавший из неволи, или уже как сражающийся среди них бывший военнопленный, делящий в их национальных отрядах все тяготы партизанской борьбы, как примерный солдат, боевой инструктор, а нередко и как командир. Такой военнопленный или бывший военнопленный, с одной стороны, становится как бы символом этой далекой и сражающейся с врагом (их врагом!) великой, непобедимой армии, становится ее представителем, полпредом. Этому символу, этому конкретному представителю Советского Союза люди воздавали почести и выражали свою благодарность вопреки приказам оккупантов, иод угрозой смерти запрещавшим контакт с советскими людьми, вопреки зверским репрессиям фашистов!

Так пусть же здесь будет сказано — решительно и во весь голос, — что эти функции представителя своей великой сражающейся Родины советские военнопленные в подавляющем большинстве своем выполнили с честью. И не только в лагере для военнопленных, в лагере смерти, в местах каторжного и подневольного труда, но также как бежавшие из плена патриоты, как сражающиеся с оружием в руках бывшие пленники.

Эти слова — хотя они и выходят за рамки данного труда — не риторический прием. Мы хотели бы, чтобы уважение и преклонение, какими должна быть окружена и окружается могила каждого солдата, павшего на поле боя в войне с фашизмом, равно как и уважение, которое мы оказываем каждому человеку в военном мундире или в штатском, если он с оружием в руках принял участие в борьбе и победе — чтобы, повторяю, это уважение не обходило могил замученных нацизмом солдат, а также тех, у кого военная фортуна выбила оружие из рук в самом пекле военных сражений против гитлеровской Германии. Ибо они, даже в самых тяжелых, иных условиях до конца остались сражающимися солдатами!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Военные преступления таятся в самом характере войны, по сути дела, являющейся, — за исключением войны справедливой, ведущейся в защиту свободы и независимости, против тирании, — легализованным преступлением, до недавнего времени санкционированным международным правом, одним из способов разрешения споров между государствами, то есть «продолжением политики иными средствами» (Клаузевиц).

Но военные преступления, совершенные во время второй мировой войны германскими вооруженными силами, превосходят по своим масштабам все то, что в этой области было известно в истории рода человеческого. Нацистский режим, который поднял преступление до уровня государственной политики и который с помощью террора, осуществляемого мощным полицейским аппаратом, сначала растоптал все человеческие права своих собственных граждан, а затем во время разбойничьих нападений почти на всех ближних и дальних соседей намеревался навязать Европе и даже всему миру свой «новый порядок», — означал возврат к каннибализму.

Рассматриваемые в настоящей работе преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных в 1939–1945 годах, которые повлекли за собой смерть многих сотен тысяч военнопленных различных национальностей — заморенных голодом, умерщвленных в газовых камерах, расстрелянных и уничтоженных другими способами, — это только один аспект военных преступлений гитлеровской Германии.

Полную картину всех преступлений, совершенных немецко- фашистским вермахтом в отношении военнопленных, можно представить себе, лишь рассматривая их в тесной связи с другими военными преступлениями третьего рейха.

А эти другие военные преступления были самыми различными и не менее отвратительными, чем преступления в отношении военнопленных.

Кровавый палач Польши «генерал-губернатор» Франк 26 октября 1943 года на заседании «правительства» «генерал-губернаторства» в замке Вавель (в Кракове), созванном по случаю четвертой годовщины создания «генерал-губернаторства», обратился с горячей благодарностью к присутствующим на заседании представителям вермахта. За что же «генерал-губернатор» благодарил представителей германской армии? Вот выдержка из «Дневника Франка».

«…Мы не стояли бы на этом месте и не смогли бы собраться в этом старинном, гордом краковском замке в этот торжественный момент, если бы для завоевания этого пространства не был брошен весь цвет германской армии. Именно на кровь жертв этой короткой, но вовеки прославленной войны против Польши опирается наше дело. Нам не придется краснеть перед памятью этих жертв, если мы всегда будем помнить, что наше поведение должно быть достойно их» [1123].

«Дневник Франка» умалчивает о том, как реагировали генералы и высшие офицеры вермахта на эти пышные слова Франка. Молчали они или же дипломатический этикет позволял аплодировать речи губернатора? Ясно одно: они не протестовали. Немецкие солдаты 1 сентября 1939 года ринулись на Польшу по приказу и под командованием своих генералов, чтобы завоевать на Востоке «жизненное пространч ство», в котором Франк и его сообщники начали творить свое «дело». В результате этого «дела» на шести крупнейших человеческих бойнях, которые создали гитлеровцы (Освенцим, Треблинка II, Майданек, Белжец, Собибур и Хелмно), кровью и пеплом миллионов человеческих жертв создавался фундамент немецкого «нового порядка» в Европе. Однако Франк умолчал еще об одном: Германия Гитлера и Франка была обязана немецкой армии не только завоеванием «жизненного пространства» в Польше и в других странах. Тут дело шло о большем: только под прикрытием и под защитой вермахта, стоявшего на границах германской «европейской крепости», столь продолжительное время могли совершаться все преступления, творимые НСДАП, ее органами, а равно и гитлеровским аппаратом безопасности в самой Германии и во всех оккупированных странах Европы! В течение долгих шести лет вермахт своими неспровоцированными вооруженными нашествиями расширял зону действия этой гитлеровской машины смерти, чтобы затем отстаивать эти захваченные территории (и самое машину смерти) с яростью, достойной не солдата, а припертого к стенке убийцы. Гитлеровская Германия, которую якобы защищал вермахт, — была Германией НСДАП, СС, Гиммлера и РСХА, Германией Бухенвальда, Саксенхаузена, Дахау, Маутхаузена и многих других «фабрик смерти». Германская армия полностью отдавала себе отчет в этом.

Несмотря на всю их гнусность, преступления бандитов и палачей из гестапо, СС, СД, полиции, жандармерии и т. д. — преступления, которым нет никакого оправдания, все же были только второстепенными в сравнении с преступлениями самого вермахта. Именно вермахт своей вооруженной агрессией создал возможности для совершения всех этих чудовищных преступлений, а затем прикрывал их (как и весь разбойничий аппарат рейха) своей вооруженной рукой.

Вот почему не краснели ни Франк, ни его сообщники в оккупированной Европе за свое «дело». Да, они оказались «достойными» той крови, которую пролили немецкие солдаты! Эти солдаты истекали кровью ради того, чтобы Франк