Ход обсуждения в комиссии показывал, что любое более или менее значительное политическое выступление в Прибалтике (как и в других западных республиках) находилось теперь под пристальным вниманием печати и законодательных органов Запада, пользовалось их всесторонней поддержкой, а действия советских властей в отношении подобных выступлений немедленно получали их оценку.

От имени членов комиссии сопредседатель комиссия С.Х. Хойер заверил выступивших, что ее члены будут по-прежнему «столь же активны и упорны, будут так же часто выступать, как только ато возможно, по проблемам балтийских государств». Американские конгрессмены гарантировали представителям сепаратистских движений западных республик поддержку их активности всеми имевшимися в их распоряжении средствами. Это свидетельствовало о том, что психологическая война, провозглашенная авторами «доктрины освобождения» и резолюции о «порабощенных нациях», вступила в конце 80-х годов в период исполнения основной задачи — конкретных действий по расчленению Советского Союза. Цели, которые оказались не под силу ФЛА и другим формированиям, теперь пытались осуществить организации, имевшие другие названия, но так же, как и их «лесные» предшественники, рассчитывавшие на всестороннюю помощь из-за рубежа.

События в Прибалтике застали советское руководство врасплох. На заседании Политбюро от 28 сентября 1987 года Е.К. Лигачев говорил: «Неожиданны и события в Прибалтике. Они показали, что актив партии проявил пассивность. А в области истории оказался неподготовленным. Ни один не выступил в защиту Советской власти. Партактиву Эстонии пора идти в парторганизации, в коллективы и объяснять историю республики. Но тут нужны кадры с идейно-политической закалкой».

Но много ли было таких людей с «идейно-политической закалкой», разбиравшихся в истории и готовых защищать принципы социализма? Дальнейшие события показали, что таких людей оказалось мало, и не только в Прибалтике. Более того, в руководстве прибалтийских республик, других союзных республик, а также во всесоюзном руководстве страны было немало людей, которые стремились к демонтажу социализма и развалу СССР. И это было самым мощным подспудным течением, размывавшим основы социализма и СССР.

В управленческом слое росло число лиц, озабоченных прежде всего улучшением собственного положения, а это нередко толкало их к противозаконным действиям, порождало коррупцию. Связанные с ними дельцы «теневой экономики» не только решали свои уголовно наказуемые делишки, но, демонстрируя возможности для материального благополучия, которые открывались даже для буржуазии, загнанной в подполье, вольно или невольно оказывали на управленцев воздействие своими жизненными ценностями и идейными прокапиталистическими установками. В управленческом слое росло число тех, кого не устраивали социалистичесь ie порядки. Хотя представители этого слоя получали более высокую заработную плату, чем средние советские труженики, и имели различные привилегии, они видели, что их материальное положение хуже, чем положение соответствующих лиц в управленческих и властных структурах капиталистических стран. К тому же, в отличие от представителей правящего класса в капиталистических странах, они не могли приобретать предприятия, землю и передавать их по наследству своим детям и внукам. Более того, допущенные ими ошибки в проведении политического курса партии, просчеты в хозяйственном руководстве, безнравственное поведение, а уж тем более преступления, связанные с коррупцией и разбазариванием государственных средств, могли привести к утрате ими властного положения.

Ощущение «обделенности» было особенно сильным в управленческих структурах союзных республик СССР, так как они могли сравнивать свое положение со статусом руководителей небольших независимых государств мира, которые обладали всеми атрибутами личной власти, порой неограниченной. Они знали, какой роскошью окружали себя многие из правителей небольших государств мира, не считаясь с бедственным положением своих сограждан. Но не только амбициозный секретарь республиканского ЦК или обкома мог мечтать о привилегиях диктаторов ряда независимых государств. Такие мечты могли разделять и некоторые рядовые работники республиканского или областного масштаба. Если шансы стать в Советском Союзе министром, послом при ООН или в соседней стране, генералом у них были сравнительно невелики, то они резко повышались в случае предоставления отдельной республике или автономной области независимости.

К тому же руководители местного масштаба знали, что даже в том случае, если они имели поддержку в своем непосредственном окружении, они могли утратить свое положение из-за вмешательства центральных органов партийной или советской власти, вызванного реакцией на возмущение населения этих республик теми или иными нарушениями морали или закона. Такой контроль со стороны Центра за своеволием руководителей на местах они объявляли попранием суверенных прав своего народа. Эти настроения получали поддержку и среди части интеллигенции союзных республик.

Дальнейшие события показали, что немало людей в руководстве страны в Центре и на местах, таких как А.Н. Яковлев, М.С. Горбачев, Б.Н. Ельцин, Э.А. Шеварднадзе, секретарь ЦК Компартии Литвы А.-М.К. Бразаускас, председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А.Ф. Рюйтель, сыграли активнейшую роль з демонтаже советской системы. При этом некоторые из них возглавили новые государства, созданные на обломках СССР, и затем неизменно выступали с антикоммунистических позиций.

Тенденции к такому перерождению возникли давно. Еще в 1937 году Сталин, обратив внимание на идейное перерождение многих руководителей правящей партии, предложил срочно развернуть систему политической подготовки всех партийных руководителей на всех уровнях. Тогда он сравнил коммунистическую партию с Антеем, высказав опасение, что она может оторваться от народа и, утратив свою силу, потерпеть поражение в схватке с противником.

Однако если в годы предвоенных сталинских пятилеток, Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления народного хозяйства напряженные условия способствовали отбору в ряды партии и ее руководства людей, наиболее преданных общественному долгу, то с годами требования к приему в КПСС новых членов снизились и стали более формальными. Поскольку почти абсолютное большинство руководящих должностей в стране от высших до низших звеньев управленческой системы занимали члены КПСС, было очевидно, что амбициозные люди стали стремиться вступить в партию вне зависимости от своих идейно-политических убеждений.

Поэтому многие руководители в Центре и на местах занимали противоречивую позицию. С одной стороны, стремясь удержаться у власти, они заявляли о борьбе против любых центробежных движений. С другой стороны, их желание демонтировать советскую систему приводило к стремлению закрывать глаза на процессы, дестабилизирующие советское общество. Эти процессы в полной степени проявились и в Прибалтике после «переломного» 1987 года.

Дестабилизация страны была ускорена кризисом горбачевской «перестройки». Как известно, в середине 1985 года М.С. Горбачев обещал добиться перелома в развитии страны за 2–3 года. Между тем к началу 1988 года было очевидно, что почти за три года после провозглашения программы «перестройки» достижений было мало и они явно не соответствовали провозглашенным обещаниям.