времени, как закончилась холодная война и ООН вернулась к идее международного уголовного суда – ратифицировав Кодекс преступлений против мира и безопасности человечества в 1996 году и создав Международный уголовный суд в Гааге в 1998 году, – на Западе давно забыли, что сталинский СССР сыграл ключевую роль в организации Нюрнбергского процесса и в появлении на свет Нюрнбергских принципов.

* * *

Миф о «Нюрнбергском моменте» прославлял мощь американского лидерства и западные либеральные идеи. Он придал смысл войне и триумфу над нацизмом. Но он содержал лишь часть истории Нюрнберга.

Что мы получим, вернув Советский Союз в историю Нюрнбергского процесса? Историю катынских массовых убийств, секретных протоколов к Пакту о ненападении и переоценку Советским Союзом своих реальных возможностей. Но также и неожиданный сюжет о советском вкладе в послевоенное развитие международного права. Мы узнаем историю международного сотрудничества и историю международного соперничества – и вспомним, что истинны обе одновременно. Есть освободители, и есть преступники, но обе эти категории исторически не всегда абсолютны. Встречаются эпизоды, полные черного юмора, – мы видим, например, неожиданную слабость сталинского СССР на международной арене. Но и это впечатление смягчается стойкостью и человечностью таких свидетелей, как Абрам Суцкевер, и талантом таких творцов, как Роман Кармен и Борис Ефимов. Мы видим, как советские юристы и дипломаты двояко используют правовую терминологию – и для оправдания показательных процессов в своей стране, и для того, чтобы инициировать международное движение за права человека. Необходимо помнить и о наследии, оставленном такими людьми, как Арон Трайнин, сыгравший главную роль и в первом, и во втором случае.

Возвращая Советский Союз в историю Нюрнбергского процесса, мы начинаем гораздо лучше понимать МВТ и послевоенное движение за права человека. Мы непосредственно сталкиваемся со всеми противоречиями, связанными с Нюрнбергским трибуналом, и лицом к лицу наблюдаем все проявления международного правосудия как политического по своей сути процесса. Мы видим, как наполняются смыслом такие понятия, как «геноцид», «преступления против человечности», «агрессивная война» и «преступления против мира». Мы вспоминаем, что эти термины имеют не только гуманитарное, но и политическое происхождение – и что в разное время разные акторы использовали их для достижения разных целей. Все это не опровергает революционной сущности Нюрнбергского процесса. Но напоминает нам о том, что нельзя идеализировать мифический «Нюрнбергский момент».

Реальная история Нюрнберга запутанна – наполнена интригами, закулисными сделками и компромиссами, – но именно это и внушает надежду. Представители Советского Союза, США, Франции и Великобритании – со своими различающимися идеями о смысле правосудия, с конкурирующими планами на послевоенное будущее – каким-то образом нашли общую почву для совместных действий. Они выработали набор принципов, легших в основу нового международного права, – принципов, которые, может быть, и не воплотились полностью в жизнь, но все же представляют идеалы, к которым могут стремиться государства и их граждане.

Благодарности

Эта книга писалась пятнадцать лет. Я благодарна многим организациям и людям, которые помогали мне и поддерживали все это время. Международный совет по исследованиям и обмену (International Research and Exchanges Board, IREX), Институт Кеннана при Центре Вудро Вильсона (Kennan Institute of the Woodrow Wilson Center), Программа по глобальному правоведению Университета Висконсин-Мэдисон (Global Legal Studies Initiative of the University of Wisconsin-Madison), Попечительский совет наследственного фонда Уильяма Ф. Виласа (Trustees of the William F. Vilas Estate) и Офис вице-канцлера по науке и высшему образованию Университета Висконсина (Office of the Vice Chancellor for Research and Graduate Education at the University of Wisconsin, OVCRGE) профинансировали мои первые исследования в России и США. Американский совет ученых обществ (American Council of Learned Societies, ACLS), Институт гуманитарных исследований при Университете Висконсина (Institute for Research in the Humanities at the University of Wisconsin) и OVCRGE обеспечили меня временем и финансами для дополнительных исследований и для написания текста.

В ходе работы над этим проектом я имела счастье называть Университет Висконсин-Мэдисон своим интеллектуальным домом. Быть окруженной талантливыми коллегами и студентами – привилегия; пребывать в такой творческой, участливой и стимулирующей атмосфере – благословение. Я хочу поблагодарить своих коллег и друзей с исторического факультета. Тони Майклс (Tony Michels), Дженнифер Ратнер-Розенхаген (Jennifer Ratner-Rosenhagen), Дэвид Мак-Дональд (David McDonald), Лэрд Босуэлл (Laird Boswell), Леонора Невилл (Leonora Neville), Кэтрин Чанча (Kathryn Ciancia) и Эймос Бицан (Amos Bitzan) читали главы или крупные части этой рукописи и давали содержательные отзывы, касающиеся как идей, так и стиля. Мэри Луиз Робертс (Mary Louise Roberts) прочла всю рукопись. Наши беседы помогли мне отточить нарратив и лучше поместить советский сюжет в более широкие европейские рамки. Сара Таль (Sarah Thal) прочла многие главы в почти законченной форме. Ее предложения и острое внимание к деталям помогли мне разъяснить некоторые ключевые моменты; невозможно высказать, как мне помогли многие наши прогулки по окрестностям. Мне невероятно повезло, что моим коллегой по изучению русской истории в Висконсине был Дэвид Мак-Дональд; я благодарна ему за то, что делился своими знаниями, за его мудрость и дружбу. Совместно с Лэрдом Босуэллом я вела семинар для аспирантов по послевоенной Европе, что углубило мое понимание Второй мировой войны и ее влияния.

Я также хочу поблагодарить тех коллег по Университету Висконсина, которые оказали мне другую помощь в написании этой книги. Таня Бакингем (Tanya Buckingham) из Картографической лаборатории профессионально изготовила карты. Майк Бурмейстер (Mike Burmeister), Джон Персайк (John Persike), Джана Валео (Jana Valeo) и Тодд Андерсон (Todd Anderson) оказали принципиальную техническую и административную поддержку. Карл Шумейкер (Karl Shoemaker) и Александра Хунеюс (Alexandra Huneeus) ответили на многие мои вопросы о международном и сравнительном праве; Хайнц Клюг (Heinz Klug) приветствовал мое участие в семинарах Школы права. Библиограф славянской литературы Энди Спенсер (Andy Spencer) и справочная библиотекарь Мемориальной библиотеки Бет Харпер (Beth Harper) поделились своими знаниями и помогли мне проследить цепочки источников. Эмили Лобенштейн (Emily Lobenstein), Бенджамин Райклин (Benjamin Raiklin), Дэвид Хьюстон (David Houston), Марин Черкез (Marin Cerchez), Шон Гиллен (Sean Gillen), Айтен Кылыч (Ayten Kilic) и Чед Гиббс (Chad Gibbs) оказали научную помощь на разных стадиях этого проекта.

Другие историки, мои друзья и коллеги из США и России, тоже оказали неоценимую поддержку. Лора Энгельштейн (Laura Engelstein), моя бывшая научная руководительница, проявила себя как прекрасный друг и коллега. Она прочла все главы (некоторые – не один раз), ободряла меня и давала честные отзывы; наши с ней многочисленные беседы в эти годы помогали мне отточить аргументацию и вдохновляли меня. Джеймс Хайнцен (James Heinzen) и Чарльз Стейнведел (Charles Steinwedel) прочли большие разделы рукописи и задали ряд содержательных вопросов,