может держать «мсье Пьера» в курсе событий в нью-йоркском филиале. «Я сожалею, что придется перестать вас информировать – единственное, что могло бы дать вам немного удовлетворения». Смирившись с тем, что мир меняется в сторону, которую он не может контролировать, Пьер все больше отгораживался от того, что когда-то было делом жизни.Он воплощал человечество

Холодным осенним утром 1964 года Пьер-Камиль Картье скончался. Ему было 85. Более двух десятилетий, с тех пор как умерли оба брата, Пьер воплощал дух семьи Картье. Нес тяжелую ответственность, чувствуя себя обязанным быть таким же сильным, каким был его отец. Но его силы были не бесконечны, а продажа нью-йоркского Дома опустошила его. «Хотя он скончался от естественных причин, – заметил Джек Хейси в телевизионном интервью, – близкие, и я в том числе, знают, что он умер от разбитого сердца».

«Нам будет не хватать не только тепла его личной доброты, – сообщала лондонская The Times, – но его проницательного суждения о людях и событиях сегодняшнего дня на фоне активной жизни, охватывающей две войны и три поколения». В последующие дни газеты по обе стороны Атлантики пестрели сообщениями о его невероятных достижениях.

Пьер Картье, как сообщала The New York Times, «создал ювелирную фирму международного уровня», клиентами которой были «Рокфеллеры, Форды, Асторы и миссис Джон Ф. Кеннеди, герцогиня Виндзорская и княгиня Грейс», через его руки прошли выдающиеся драгоценности, в том числе – «бриллиант «Хоуп», серьги, подаренные Наполеоном Жозефине, и венчальная корона, которую носили последние три русские царицы». Газета писала, что он был «тихим человеком среднего телосложения, который разговаривал с подопечными по-отечески». Один из сотрудников был процитирован в некрологе: «Г-н Картье начал практически с нуля и превратил магазин в один из крупнейших в Нью-Йорке. Он был настоящим торговцем, разбирался в драгоценностях от А до Я и обладал яркой индивидуальностью. Он сделал фирму Cartier тем, чем она является сегодня».

Похвалы не ограничивались перечислением успехов Пьера в бизнесе. Кто-то вспоминал о его благотворительных акциях – таких, как пожертвование дома на Восточной девяносто шестой улице в Нью-Йорке римско-католическому ордену, когда он переехал в Европу; другие сосредоточились на «активной роли в усилиях по созданию лучших отношений между Францией и Соединенными Штатами». Помимо того, что он работал в Alliance Française, французской торговой палате в Соединенных Штатах и Музее французского искусства, газеты сообщили, что он финансировал ряд стипендий в Сорбонне. «Я приложил все усилия, – сказал он однажды, – чтобы через франко-американские организации содействовать развитию тесных экономических и культурных связей между Соединенными Штатами и Францией. Для меня Франция и Америка – братские страны, и так будет всегда». В одном из писем, опубликованных в The Times, говорилось о его умении находить общий язык с разными людьми: «Он был щедрым хозяином, чей стол британский гость мог делить с представителями Ватикана, Красного Креста, французской армии, швейцарской прессы и внучками, вернувшимися домой после катания на лыжах».

Посыпались выражения сочувствия. Сотрудники компании говорили, что он был не просто начальником. Он «был мне как второй отец», – признался один из них. «Я предоставлю газетам суммировать его многочисленные достижения, – сказал другой, – для меня же мсье Пьер был лучшим из людей, воплощение человечности».

Жан-Жак выразил сочувствие своей кузине Марион. Хотя они жили в разных странах и не очень хорошо знали друг друга, у обоих были отцы, которые внушили им представление о важности семьи. Жан-Жак был очень огорчен потерей дяди. Пьер не только был тесно связан с отцом Жан-Жака, но и был патриархом семьи, на которого всегда можно было рассчитывать. Он также знал, что пока Пьер рядом, Cartier Paris останется в семье. Теперь будущее стало менее определенным.

В Париже состоялись пышные похороны, на которые собрались многие из тех, с кем Пьер соприкасался в течение жизни. Среди провожающих были известные сановники, аристократы, художники – и простые люди, которым он делал добро. Гроб с телом Пьера увезли в Версаль, его похоронили в большом семейном склепе: рядом с обожаемой Эльмой, дедом, отцом и братьями.

В Нью-Йорке – городе, который Пьер столько лет называл своим домом, в соборе Святого Патрика состоялась поминальная служба, организованная руководителями Cartier New York. Жюль Гленцер, назначенный председателем совета директоров, и Джон Гори, его новый президент, поместили в газете объявление: «Коллеги и друзья с глубокой скорбью отмечают смерть Пьера Картье, основателя и бывшего президента Cartier Inc. Нью-Йорк». Через неделю после смерти Пьера, 30 октября 1964 года, отделение на Пятой авеню закрылось на день траура. Это был знак уважения, отозвавшийся в сознании многих. «Никогда в моей жизни не было человека, который бы выделялся в моей памяти, как Пьер Картье, – вспоминал один из друзей. – Его обаяние, понимание и доброта были совершенством… Благодаря таким людям мир становится лучше».

Время перемен

Париж пребывал в постоянном движении. Высокая мода, некогда столь важная часть парижской жизни, внезапно подверглась критике. Французская молодежная культура смотрела в сторону Лондона, где первопроходцы – такие как Мэри Куант, «автор» мини-юбки, поощряли людей одеваться для себя, а не для моды. Весь мир пришел в волнение (в 1965 году Vogue провозгласил, что «молодежные землетрясения» достигли США); нормы высокой моды зашатались. Ив Сен-Лоран был первым кутюрье, который открыл бутик «прет-а-порте» под своим именем в 1966 году. «Мне надоело шить платья для пресыщенных миллиардеров», – заявил он. Если раньше членам Chambre Syndicale запрещалось пользоваться даже швейными машинками, то теперь французская мода расширилась до массового производства и сбыта.

У Cartier была своя история адаптации к меняющимся тенденциям, часто – на шаг впереди, но конец 1960-х был особенно трудным. Идея высокого ювелирного салона была несовместима с тенденцией повседневной одежды. В пределах дома 13 по Рю де ла Пэ самыми популярными драгоценностями были животные: «черепахи, собаки и главным образом птицы, их перья и глаза мерцали рубинами, сапфирами и бриллиантами», но клиентов просто не хватало. «Эволюция бизнеса вызывает опасения; если компания не изменит свою политику, – говорилось в финансовом отчете Cartier Paris за 1966 год, – продажи будут стагнировать, а затем падать».

Стратегическая задача была двоякой. Во-первых, «богатых клиентов становится все меньше». А во-вторых, «наряду с престижем, которым до сих пор пользуется Cartier, есть страх, который мы внушаем средней клиентуре, не осмеливающейся войти в наши салоны». Решение состояло в том, чтобы расширить ассортимент фирмы и включить в него более дешевые товары – для привлечения разных клиентов. «Для этого требуются новые технологии производства, усиленный мониторинг себестоимости», а также «значительное увеличение количества предметов средней ценовой категории». Также был план, по примеру лондонского бутика, открыть «новый отдел подарков по умеренным или средним ценам с отдельным входом».

На собрании акционеров в начале 1966 года было разъяснено, что для осуществления стратегических изменений от акционеров потребуется существенная материальная поддержка. Их