черных сумки: одна из кожи, одна из тисненого шелка, третья из простого черного шелка – с золотой цепью, которую можно было бы снять с одной и прикрепить к другой. Среди их поклонниц были Элизабет Тейлор и принцесса Маргарет.

Для Жан-Жака часы оставались главным направлением. За годы, прошедшие с тех пор, как он возглавил Cartier London, он значительно расширил их ассортимент. Жак, которому посчастливилось выполнять крупные заказы на ожерелья махараджей и коронационные тиары, не придавал первостепенного значения маленьким часам. Но Жан-Жак столкнулся с совершенно другим рынком и, как его покойный дядя, ценил дизайн и функциональность, объединенные стилем. Так же как Луи тесно сотрудничал с Эдмундом Джагером, Жан-Жак работал с его преемницей – фирмой Jaeger-LeCoultre, швейцарским поставщиком часовых механизмов Cartier, считавшимся лучшим в своей области. Он любил тонкие часы, почти не ощутимые на руке, и стремился придумать еще более невесомые. «Часто художник ставит перед техником сложные задачи, – писал Дево о часовом отделе Cartier, – принуждая его к каким-то механическим чудесам, которых он достигает благодаря целеустремленности, тщательности и вызывающей восхищение науке». Модель JJC – Жан-Жак Картье – была одной из самых популярных в Лондоне. Переделанные из оригинальных Tank, часы имели более закругленные углы и были одними из самых тонких часов в мире в то время.

Коллекция оригинальных часов Cartier London ручной работы, изготовленных Жан-Жаком Картье в начале 1970-х годов. Сверху вниз Pebble из белого золота, классические женские золотые Oval и чрезвычайно редкие асимметричные «часы для вождения»

От смелых часов Maxi за 375 фунтов стерлингов (сегодня на аукционах Maxi Oval продаются за 70 000 фунтов) до двойного ремешка, навеянного конской сбруей; от моделей «для него и для нее» с усыпанными бриллиантами циферблатами до моделей Tank различных размеров и вариаций – все это было придумано в те годы. Дизайнеры Cartier London были весьма креативны: для тех клиентов, которые стремились к более нонконформистской эстетике, они придумали модели со смещенным центром, а также удлиненные часы – с цветными эмалевыми циферблатами или оригинальным графическим дизайном. Одним из фаворитов Жан-Жака была наклонная модель, или «часы для вождения», на которых корпус был установлен по диагонали с отметками 12 и 6 в верхнем правом и нижнем левом углах соответственно. Идея заключалась в том, что на руке, лежащей на рулевом колесе автомобиля, число 12 будет расположено вверху, а не слева, как в традиционных часах.

В процессе изготовления часов Cartier London участвовали множество мастеров и отделов. Как только проект был одобрен Жан-Жаком на еженедельном совещании, начиналось обсуждение с Jaeger-LeCoultre и поиск идеального механизма. Затем проект передавался в мастерскую Wright & Davies на Роузбери-авеню (место, которое Жан-Жак держал в секрете, чтобы избежать ограблений), где восемь опытных мастеров сидели за верстаками, превращая драгоценные металлы в часы.

Первые часы любой конструкции всегда были самыми сложными. Альберт Майо, известный как Сэм, был главой мастерской, именно ему предстояло делать прототип. Он также изготовлял часовые шаблоны (фактически «секретный рецепт» для каждой модели часов), которые хранились в старых банках из-под табака, сложенных на полках в углу мастерской. Все курили – сам Жан-Жак никогда не расставался с трубкой, так что в пустых банках недостатка не было. Каждая жестянка помечена моделью часов (на одной можно было прочитать «Классический танк», на другой – JJC, на третьей – «Маленький овал»). Внутри банки лежали инструкции о том, сколько потребуется золота, шаблон из стали, демонстрирующий форму корпуса часов, и другие шаблоны – от циферблата до последнего изгиба, чтобы мастер мог сделать каждые часы точно в нужных размерах.

Изготовление корпуса могло занять у старшего мастера от 35 до 40 часов. Более сложные требовали большего времени. И конечно, учитывая высокие стандарты Жан-Жака, если они не были идеальными, их переделывали. Помимо корпусов часов, мастерам поручалось изготовить золотые застежки, впервые запатентованные Эдмундом Джагером для эксклюзивного использования Cartier в 1909 году. Эта система крепления с невидимой снаружи пряжкой была разработана, чтобы часы на запястье выглядели стильно, оставаясь надежными.

В маленькой комнатке рядом с главной мастерской Wright & Davies сидел Альберт Пенни, мастер по выделке кожи. Он делал ремешки по размеру запястья клиента. Каждую неделю готовые футляры, застежки и ремни складывали в портфель и передавали ученику, чтобы тот отвез их на Нью-Бонд-стрит, 175. Молодой человек запрыгивал на 38-й автобус до Пикадилли-Серкус, оттуда минут за 10 добирался до Cartier. Войдя через служебный вход, подмастерье с чемоданчиком поднимался наверх, в маленький часовой отдел. Здесь золотые корпуса и ремешки от Wright & Davies соединялись с циферблатами, механизмами и заводными головками – и превращались в работающие часы.

Мастера в Wright & Davies (вверху); принц Филипп во время визита в мастерские English Art Works над лондонским шоурумом (Жан-Жак на заднем плане) (внизу)

«Cartier была единственной фирмой, которая производила сделанные вручную индивидуальные часы из 18-каратного золота со специальной застежкой-пряжкой, – вспоминал служащий лондонского филиала. – Даже заводные головки с сапфиром-кабошоном делали вручную». Учитывая трудоемкость работ, производство часов было лимитировано. Клиентам со всего мира приходилось ждать своего заказа месяцами. Для более оригинальных проектов Жан-Жак мог настоять на сокращении выпуска до двадцати или меньше экземпляров. Настоящая роскошь, считал он, всегда эксклюзивна. Со временем некоторые изделия приобретут почти культовый статус. Часы Crash, например, в совершенстве воплотили бунтарское творчество той эпохи, оставаясь примером высокого мастерства, которым славился Cartier London.

Украшения в фокусе: часы Crash

О происхождении часов Crash ходит множество историй. Их асимметричная форма была отклонением от классического стиля Cartier. По мнению некоторых, идея возникла, когда овальные часы Cartier Maxi Oval (известные как Baignoire Allongée) наполовину расплавились в автомобильной катастрофе. Другие предполагали, что источником вдохновения стали карманные часы Сальвадора Дали в его сюрреалистической картине 1931 года «Постоянство памяти».

Реальность же заключалась в том, что 1960-е годы были временем нонконформизма. Несколько постоянных клиентов, включая актера Стюарта Грейнджера, требовали часы, «не похожие ни на какие другие». Жан-Жак, который тесно сотрудничал с дизайнером Рупертом Эммерсоном, обсуждал с ним, как можно изменить популярный дизайн Maxi Oval, чтобы он выглядел так, будто побывал в аварии – «с изломом в середине». Эммерсон представил боссу несколько вариантов, один – как бы с треснувшим циферблатом, чтобы сделать тему аварии более реалистичной. Жан-Жаку, несмотря на всю его открытость новым идеям, это показалось перебором. Готовая вещь должна в любом случае быть объектом красоты. Поэтому Эммерсона попросили «немного смягчить» дизайн, идея треснувшего циферблата была отвергнута и окончательный вариант одобрен.

Создание первых часов Crash было далеко не простым делом. После того как Jaeger-LeCoultre проконсультировали относительно наиболее подходящего механизма, дизайн был передан высококвалифицированным мастерам в мастерской Wright & Davies.