три зимы кончается очередной мой экстраординарный срок преторских полномочий, так что всегда есть шанс не засиживаться на одной должности.

— Всё равно, мне понятнее и проще быть на поле брани, — покачал головой Саварик.

— Только через магистратуру можно оказаться на поле брани не просто тысячником, ведущим свою тысячу к победе и смерти, а легатом… — ответил Эйрих. — Военными трибунами назначают только членов магистратуры, поэтому если хочешь войти в историю — иди по пути чести.[77] Но ты ещё не дал ответа.

— Я могу подумать? — спросил франк.

— Можешь подумать, — хмыкнул Эйрих. — Но я буду очень признателен человеку, который сможет привести нам столь существенную подмогу.

Саварик почесал запястье левой руки, после чего развернулся и покинул шатёр. Эйрих открыл выдвижной ящик стола, где стояла бутыль с вином, но не успел его вытащить, как франк вернулся.

— Всё, я подумал, — произнёс он. — Когда выходить?

— Снимай свою тысячу с позиций, после чего начинай подготовку к походу, — сказал на это Эйрих. — Большая часть пути безопасна, потому что идти тебе предстоит через Рецию, но дальше начинаются земли бургундов…

— С ними я всё улажу, — заверил его Саварик.

— Тогда завтра приходи сюда с парой надёжных людей — выдам тебе золото, а также дам письменный наряд на выдачу грузов со склада, — дал Эйрих инструкции. — Траты в пути и на дары старейшинам тщательно фиксируй на пергаменте, чтобы, в итоге, сходилась вся арифметика. Сенат, в случае твоего успеха, обязательно всё посчитает и может использовать несоответствия против меня, поэтому отнесись к этому предельно серьёзно.

— Я тебя не подведу, претор, — поклонился франк.

— Рассчитываю на это, — улыбнулся Эйрих. — А теперь иди к своим людям.

Рипуарские франки составляют примерно треть от общей численности франков. Эйриху точная численность всех франков неизвестна, их никто не считал, как и готов до него, но болтают, что их, суммарно, где-то около ста пятидесяти тысяч, может, чуть больше. Сведения о трети от общей численности тоже были получены им из «болтологии» проезжих купцов и мнений римлян, увлекающихся вопросами демографии. Даже если франков всего сто тысяч, то треть из ста тысяч — это существенный прирост населения их молодой республики. Если безболезненно интегрировать их в Сенат и общество готов, то шанс их долгосрочной выживаемости, как державы, существенно возрастёт. Надежда на Саварика, он франк, поэтому будет ближе и понятнее франкам, чем любой другой германец. Но даже если он провалится, щедрые дары от имени Сената не будут забыты и станут крепким фундаментом для последующих влияний… Это значит, что он, в любом случае, едет не зря.

— Посмотрим, что из этого выйдет, — произнёс Эйрих и поставил на стол бутыль с фалернским вином.

/ 12 августа 411 года нашей эры, Западная Римская империя, г. Равенна/

— Поднимайте! — приказал Зевта.

Здание Сената, представляющее собой бывшее здание императорского дворца, подверглось масштабной реконструкции, давшей работу практически всем столичным мастерским комициям.

Строители возводили сейчас новый зал заседаний, который будет закончен к концу следующего года. Художники украшали старые палаты новыми мозаиками. Плотники перестилали пол на более приемлемый. Другая комиция строителей расширяла окна для больших витражей, а также меняла старые двери на более надёжные образцы, армированные бронзой.

Император ценил роскошь, поэтому всё исполнялось из ценных пород древесины, что красиво, но недостаточно функционально. Что толку от двери из красного дерева, если её можно пробить кулаком?

Зевта прислушивался к мнению сына, так как искренне считал, что в их роду весь разум несправедливо распределился в его пользу, с чем ничего уже не поделать, поэтому старался исполнять его рекомендации и советы. И Эйрих рекомендовал превратить здание Сената в маленькую крепость, последний оплот республики. Разумное зерно в этом было, потому что случались в прошлом старых римлян инциденты с попытками захвата власти вооружённым путём. И если Сенат нельзя будет взять в пару движений, а придётся устраивать полноценную осаду в черте города, то это уже само по себе является сдерживающим фактором.

«Вот голова у Эйриха, конечно…» — подумал Зевта, наблюдая за водружением республиканского штандарта на крыше бывшего дворца. — «Чтобы со всего города каждый день было видно — это же догадаться надо!»

Сейчас, после завершения расширения и переделки бывшего тронного зала во временный зал заседаний, к первому заседанию в новом здании, Зевта ставил новый штандарт готского народа. Это была золотого цвета хризма на красном фоне, в точности как на щитах готических легионеров. Штандарт имел огромный размер, ткань была шёлковой, выкрашенной дорогой краской, а хризма была прошита золотыми нитями. Держалась ткань на толстом бронзовом т-образном шесте. Всё это было очень дорого, но стоило того.

«Ох, красотища-то какая…» — отошёл Зевта на пару шагов.

Дворец императора был самым высоким зданием города, а тут ещё на его вершине штандарт, имеющий высоту в шесть пассов.

— Нравится, жена? — повернул консул голову к Тиудигото.

— Нравится, — ответила та. — Красиво.

Она, как и другие женщины из сенаторских родов, участвовала в вышивке хризмы. Проект был знаковым, поэтому все хотели поучаствовать.

— Красиво, да… — вздохнул консул. — Но надо идти, работа не ждёт.

— Сегодня ждать тебя домой? — спросила жена.

— Конечно! — улыбнулся Зевта. — После заката точно приду, поэтому приготовь чего-нибудь особенного и сама приготовься.

Тиудигото лукаво улыбнулась, нежно провела ладонью по его руке и направилась в сторону дома, слегка виляя задницей. Знает, что он смотрит.

— Ох, всё ещё хороша, вертихвостка… — прошептал Зевта, после чего встряхнул голову и пошёл к северной части города. — Дружина, за мной!

С городскими стенами наметилась неожиданная проблема. Оказалось, что такие тотальные разрушения, нанесённые манджаниками, требуют полного пересмотра плана обороны города. Готы взяли Равенну слишком легко, поэтому Сенат выразил обеспокоенность.

Новые машины войны, выкопанные Эйрихом среди ветхих свитков, меняли сами принципы ведения осады, потому что ускоряли подготовку штурма с месяцев до декад, а иногда и до дней.

Осознание новых обстоятельств дошло до самых тёмных голов в Сенате, поэтому почтенные старцы начали размышлять о том, как бы им самим не стать жертвами подобного штурма. Никто не сомневался, что если уж Эйрих выискал среди свитков эти осадные технологии, то римляне о них давно уже знают, пусть местные мастера из аборигенов и лишь разводят руками при виде манджаников…

«Вообще, удивительно, что местные осадные мастера не знают…» — задумался Зевта, идя по главной улице к месту восстановительных работ. — «Может, Эйрих узнал секрет новых машин в трудах старых эллинов? Надо будет спросить его, как снова встретимся».

Так или иначе, но оборона временной столицы требовала инновационных решений и серьёзных вложений.

— Увеличивать толщину стен… — произнёс он задумчиво. — Или плюнуть на всё и сделать, как