нельзя никому посвящать, очень плохая примета. Я только потом узнал, так что вот… Я тебе следующую книгу посвящу обязательно.

Кристина покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Нет, не надо. Этого не надо…

Через Пионерскую, мимо садика к железной дороге, это раньше был садик.

— Они там, — махнула рукой Кристина. — На той стороне живут.

По пешеходному мосту не стали подниматься, двинулись поперек линии, полезли через угольный порожняк.

— Федька говорит, что они сбежали, — сказала Кристина. — Куда-то уехали…

— Вполне может быть, — подхватил я. — Такое часто происходит, очень часто.

В детстве мы частенько пробирались под поездами, при этом каждый раз бабушка рассказывала про людей, погибших в таких обстоятельствах.

— Они не могли так, — сказала Кристина. — Они не могли никуда уехать. Зачем им уезжать?

— У меня сосед два раза бегал, — сказал Роман. — Пацану шестнадцать, как лето, так с поезда снимают. Семья непростая, мама в прокуратуре работает, отец энергетик, дом загородный. А он бегунок. Натура такая, все куда-то торопится.

Роман указал на запад.

— Зачем ему уезжать? — спросила Кристина. — Ему здесь нравилось…Тут много интересного, ты же должен знать…

— Да, — сказал я. — Здесь много интересного.

Мы спустились с железнодорожной насыпи, дальше Кристина не пошла, осталась возле кустов.

— Я здесь постою, подожду, — сказала она. — Они тут рядом… они все там живут, все Черпаковы… И Нина Сергеевна… Может, она что-нибудь расскажет…

— А может, все-таки… — начал было Роман.

Но Кристина тут же покачала головой.

— Каменный белый дом, пятый… после поворота.

Дом Черпаковых вполне обычный. Сам дом достаточно новый, лет десять от силы или меньше — заметно по широким окнам, железной крыше и железной трубе. Белый кирпич. Посеревший. А может, изначально серый. Отец Аглаи Черпаковой вместе с ее дедом добыли этот кирпич в Ракитине, там двадцать лет стояла строительная часть, щитовые бараки и кирпичная лесопилка; часть внезапно в два дня съехала, бараки растащили расторопные ракитинцы, а лесопилка досталась городским, из ее стен и крыши построили четыре дома и одну баню. Силикатный кирпич, а над ним синий чердак с небольшим фал ьии бал кончи ком и окном, в которое с трудом пролезла бы кошка.

Дом выглядел незаконченно, я не сомневался, что в обозримом будущем он пополнится пристройками и улучшениями. Они уже начались — деревянное крыльцо полуразобрано, в опалубку залит цемент, и кто-то успел оставить в растворе отпечатки ладоней и отпечатки кошачьих лап, наверняка Аглая.

Едва мы с Романом приблизились, как на крыльцо вышла Нина Сергеевна.

Я привык к несколько другой заведующей библиотекой, сейчас же она предстала в домашнем — в ситцевом халате и синих шлепанцах.

— Нина Сергеевна, здравствуйте! — сказал я. — Вы прекрасно выглядите!

Нина Сергеевна смотрела не на меня и не на Романа, а за забор.

— Мы хотели бы поговорить, — продолжал я. — У вас есть минута?

— Да, у меня есть минута, — нервно ответила Нина Сергеевна. — У меня есть даже пять. Библиотека-то закрыта.

— Почему? — не понял я.

— Это вы лучше у себя спросите! — с откровенной неприязнью заявила Нина Сергеевна. — Вашими стараниями!

Я не очень понял связь между мной и закрытием библиотеки, но выяснять не стал. Роман, кажется, попытался что-то сказать, но я опередил.

— Мы все-таки хотели бы спросить, — продолжил я. — Дело в том, что Аглая дружила с Костей…

— Глашу сюда не надо притягивать! — крикнула Нина Сергеевна. — Она ко всему этому никакого отношения не имеет! Никакого!

Нина Сергеевна моментально побагровела и окончательно утратила сходство с библиотечной работницей, глаза спрятались в щеки, губы надулись.

— И нечего разнюхивать! Нечего здесь ходить!

На меня попало определенное количество слюны. Я от такого напора отступил, Роман же, напротив, шагнул вперед.

— Нина Сергеевна, — сказал он. — Это очень серьезно! Ребята пропали, а Аглая могла бы помочь…

Почему-то от вмешательства Романа Нина Сергеевна рассвирепела сильнее, я стал опасаться, что она сейчас что-нибудь выскажет и ему, но Нина Сергеевна тяжело, словно осу проглотила, задышала. Приступ астмы. Или аллергия. Или сердце прихватило. Астма у библиотекарей часто случается. Нина Сергеевна выдохнула и вернулась в дом.

— Пойдем, — сказал я. — Она ничего не расскажет.

— Погоди, может, она вернется…

— Рома, лучше валить потихоньку.

— Да почему…

Но мы не успели — на крыльце показался отец Аглаи. Вряд ли это был какой-то посторонний мужик, да и похож. То есть Аглая на него. Бульдозерист. Комбайнер. Человек с гипертрофированными предплечьями. Возможно, дальнобойщик, точно, дальнобой — предплечья, самоуверенность, золотые часы.

— Ты кто такой?! — мужик навис над Романом.

Почему-то он выбрал Романа, не знаю. Возможно, видел, как он пляшет с саблей.

— Тебе что надо?! — мужик умудрился нависнуть над Романом еще сильнее.

— Мы хотели бы кое-что прояснить… вы случайно не знаете, куда…

— Вы мусора, что ли?! — отец Аглаи поводил челюстью.

— Мы не из милиции, — терпеливо сказал Роман. — Мы знакомые Кристины Лапшиной…

— У этой шлюхи полгорода таких знакомых, — улыбнулся отец Аглаи. — А может, и больше…

— Зачем вы так? — спросил Роман. — У нее горе, ребенок пропал, а ваша дочь может помочь…

— Мою дочь не трогай!

Отец Аглаи схватил Романа за шею. Роман дернулся, но мужик удержал его. Вот такое я не люблю — когда людей хватают за шею. Меня четыре раза так хватали, это крайне неприятно, в таком случае хорошо проходит короткий апперкот. Но Роман, похоже, растерялся. Ударить Черпакова он не решался, да и не стоило, был способ проще.

— Шлепанцы, — подсказал я.

Отец Аглаи вывалился в шлепанцах, это большая ошибка. На разговоры в шлепанцах нельзя, обязательно в шнурованной обуви. Роман понял, все-таки танцор. Он поглядел себе под ноги и резко наступил на большой палец Черпакова.

Прием, как всегда, оказался эффективным — отец Аглаи ойкнул, отпустил Романа и запрыгал на другой ноге. Я на месте Романа этого урода обязательно подтолкнул бы, но Роман оставался гуманистом.

Отец Аглаи рычал и скакал на одной ноге.

— Извините… — растерянно сказал Роман.

Отец Аглаи сумел встать на обе.

— Извините, — повторил Роман. — Давайте все-таки поговорим…

Черпаков ударил левой.

Получилось по касательной, Роман успел отклониться, кулак смазал по скуле. Роман не упал, потрогал лицо.

— Мало?! — спросил отец Аглаи. — Тебе мало?!

Черпаков убежал в дом. Наверняка за ружьем, поэтому я схватил Романа и вытолкал его со двора, в последнее время мы часто спасаемся бегством. Собственно, все наши посещения заканчиваются бегством, мы идем, потом бежим. Может, это и правильно, надо бежать.

Но мы, покинув двор Черпаковых, перешли на шаг, чтобы не было уж совсем позорно. Но все равно позорно, мы быстро и позорно шагали вдоль палисадника.

— Эй! — послышался голос. — Эй, погодите!