– Прошу прощения, мадам. Мы едем во дворец губернатора. У вас есть чепец?

– Нет.

Он поморщился, словно ничего другого не ожидал, и снова углубился в раздумья.

Предыдущий губернатор, Уильям Трион, не успел закончить постройку особняка – его отослали в Нью-Йорк. Теперь же огромный дом возвышался во всей красе, грациозно раскинув лужайки и клумбы вдоль подъездной дороги, только вместо величественных деревьев торчали тоненькие саженцы. Экипаж подкатил к центральному входу, однако мы – разумеется – обогнули дом, зашли с черного входа и спустились в подвальное помещение, отведенное для слуг.

Здесь меня поспешно втолкнули в комнату горничной, вручили расческу, тазик и кувшин с водой и велели привести себя в порядок.

Мой спутник – его звали мистер Уэбб, судя по почтительному приветствию кухарки – нетерпеливо дожидался, пока я наспех умылась и причесалась, затем схватил меня за руку и потащил наверх. Мы поднялись по узкой черной лестнице на второй этаж, где нас встретила испуганная молоденькая горничная.

– О, сэр, наконец-то вы пришли! – Она присела в реверансе перед мистером Уэббом, бросив на меня любопытный взгляд. – Это повитуха?

– Да. Миссис Фрэзер – Дилман, – он представил девушку по фамилии, согласно английской моде именования домашних слуг.

Девушка привела меня в просторную, изящно обставленную комнату: кровать с балдахином, комод орехового дерева, резной шкаф и кресло. Впрочем, общее впечатление несколько портила груда белья, предназначенного на штопку, перевернутая корзинка с шитьем, из которой вывалились нитки, и коробка с детскими игрушками. На постели возвышался небольшой холмик – видимо, это и была миссис Мартин, жена губернатора.

Дилман снова присела в реверансе и пробормотала мою фамилию. Губернаторша оказалась пухленькой и округлой – учитывая поздний срок беременности, – с маленьким острым носиком и близорукими глазками, чем живо напомнила миссис Крольчиху авторства Беатрикс Поттер. Впрочем, отнюдь не характером.

– Это еще кто? – спросила она, высовывая неряшливую голову в чепце.

– Повитуха, мэм, – отчиталась Дилман, снова приседая. – Вы хорошо спали, мэм?

– Нет, конечно! – сварливо отозвалась та. – Чертов младенец пинал меня в печень, всю ночь тошнило, знобило, и простыни мокрые от пота! Мне сказали, что в округе нет ни одной повитухи. – Она бросила на меня раздраженный взгляд. – Откуда вы ее выкопали, из тюрьмы, что ли?

– Вообще-то да, – ответила я, снимая с плеча сумку. – Какой у вас срок, как давно вам нездоровится, когда вы в последний раз ходили по-большому?

Губернаторша слегка заинтересовалась и жестом выпроводила Дилман из комнаты.

– Как, говорите, вас зовут?

– Фрэзер. Вы испытываете признаки ранних родов? Схватки? Кровотечение? Периодические боли в спине?

Она бросила на меня косой взгляд, но все же начала отвечать на вопросы, из которых я со временем диагностировала острый случай пищевого отравления: скорее всего, вчерашние остатки устричного пирога, поглощенного – со множеством другой пищи – в припадке аппетита, присущего беременным.

– Значит, у меня нет лихорадки? – переспросила миссис Мартин.

– Нет. Во всяком случае, пока, – уточнила я ради очистки совести. Неудивительно, что она боится лихорадки: в городе свирепствовал особенно жестокий вирус – пару дней назад умер секретарь губернатора, и Дилман осталась единственной здоровой горничной.

Я помогла губернаторше перебраться в кресло, куда она осела, словно помятый торт со сливками. В комнате было жарко и душно; я открыла окно в надежде слегка проветрить.

– Боже правый, миссис Фрэзер, вы хотите меня прикончить? – Миссис Мартин вцепилась в одеяло и вздернула плечи, словно я впустила в комнату лютую метель.

– Скоро закроем. Сейчас вам нужен свежий воздух и легкий перекус. Как по-вашему, осилите немного гренок?

Губернаторша задумалась, осторожно трогая уголки губ языком.

– Пожалуй. И чашку чая. Дилман!

Дилман отправили за чаем и гренками – когда же я в последний раз видела настоящий чай? – а я принялась собирать более подробный анамнез.

Сколько всего беременностей? Шесть… Тут на ее лицо набежала тень, а взгляд невольно упал на деревянного щенка, валявшегося у очага.

– Дети дома? – с любопытством спросила я. Никаких следов детей я, правда, не заметила – даже в особняке такого размера шестерых не спрячешь.

– Нет, – вздохнула она и рассеянно сложила руки на животе. – Мы отправили девочек к сестре в Нью-Джерси пару недель назад.

Еще несколько вопросов, и принесли чай с гренками. Я оставила ее и принялась перетряхивать влажную постель.

– Это правда? – неожиданно спросила миссис Мартин, заставив меня вздрогнуть.

– Что именно?

– Говорят, вы убили беременную любовницу своего мужа и вырезали у нее из живота ребенка…

Я закрыла глаза и прижала тыльную сторону ладони ко лбу. Господи, она-то откуда знает?

Наконец я обрела дар речи.

– Она не была его любовницей, и я ее не убивала. А что касается остального – да, так и есть.

Какое-то время губернаторша смотрела на меня с отвисшей челюстью, затем резко ее захлопнула и прикрыла руками живот.

– Вот и доверь Джорджу Уэббу найти мне повитуху! – воскликнула она и, к моему немалому удивлению, рассмеялась. – Он не знает?

– Полагаю, что нет, – в высшей степени сухо ответила я. – Во всяком случае, я ему не говорила. А вам кто сказал?

– О, вы у нас фигура известная, миссис Фрэзер. Только о вас и говорят! У Джорджа, конечно, нет времени для сплетен, но даже он наверняка слышал – просто у него плохая память на имена. Зато у меня хорошая.

Румянец постепенно возвращался на ее лицо. Миссис Мартин откусила еще один кусочек гренки, прожевала и энергично проглотила.

– Правда, я не была уверена, что это вы…

Она закрыла глаза с некоторым сомнением и подождала. Судя по всему, гренка благополучно достигла желудка, и губернаторша снова принялась за еду.

– И что же теперь, когда вам известно?.. – осторожно поинтересовалась я.

– Ну, не знаю… Никогда раньше не видела убийц.

Она проглотила последний кусок и облизала кончики пальцев, а затем вытерла их салфеткой.

– Я вовсе не убийца!

– Ну а что вам еще говорить, – резонно заметила губернаторша, с интересом обозревая меня поверх чашки. – Вы не выглядите испорченной – хотя, надо сказать, респектабельной тоже.

Она подняла ароматную чашку и отпила с блаженным выражением лица. Я вспомнила, что с утра ничего не ела, кроме скудной плошки несоленой каши без масла.

– Мне надо все обдумать. – Миссис Мартин поставила чашку на блюдце. – Отнесите на кухню, и пусть пришлют суп и немного сэндвичей. Кажется, ко мне действительно возвращается аппетит!