— Это уже неважно…

— То есть как неважно? — возмутилась Елена. — Давай рассказывай, из-за чего весь сыр-бор.

— Иди сюда, — хрипло произнес Хабаров и притянул ее к себе, крепко сжимая в объятиях.

Ее аромат окутал, словно облако, он проникал внутрь через поры, заполнял собой настолько, что кружилась голова. Чуть отстранившись, Леша прикоснулся к манящим губам и наконец испытал небывалое облегчение. Она с ним, она его… Остальное — лишь досадное недоразумение. Все его мысли сразу стали казаться полнейшим бредом, не имеющим основания. Лена охотно отвечала на требовательные поцелуи, и он был уверен в ее искренности и бескорыстии.

На какое-то время Зимина потерялась во времени и пространстве, забыла, кто она и где находится. Должности, звания, место, — все это уже не имело никакого значения. Полностью растворяясь в невероятных ощущениях, она думала лишь о дерзком языке, яростно сражающимся с ее языком, о сильных руках, так трепетно массирующих ее шею и плечи, нежно гладящих напряженную спину, о широкой накачанной груди, к которой сама прижималась изо всех сил. Реальный мир будто в один миг перестал существовать, нормы и правила, закон и порядок, — все казалось каким-то глупым и неважным.

Хабаров скользил ладонями по струящейся ткани халата и, чувствуя, что под ним ничего нет, возбуждался все больше и больше. Он понимал, подъезд не место для любовных утех, но, когда ее затвердевшие соски даже через ткань касались его груди, мозг просто отключался. Огладив изящные изгибы ее тела, сжал упругие ягодицы и с силой прижал Лену к своему паху. Так, чтобы осознала всю степень его готовности.

— Хабаров, ты с ума сошел? — вскрикнула Зимина, разгадав его намерения, и попыталась вырваться из плена, но Алексей крепко прижимал ее к себе. Неистово целуя нежную шею, он уверенно пресекал ее сопротивление.

— Леш, пусти, ты забыл, где мы, — взмолилась Елена, осознавая, что борется только с собой — Хабаров для себя уже все решил.

Она ощущала, как его достоинство плотно упирается ей в промежность, суля неземное наслаждение, и задыхалась от предвкушения.

— Ни за что, — прошептал Алексей, облизав ухо горячим языком, и слегка прикусил мочку.

Лена задрожала, не справившись с неистовым желанием, бурлящим в крови.

Леша воспользовался ее заминкой и, нащупав на стене выключатель, потушил свет, скрывая их от любопытных глаз. Затем развязал халат и накрыл ладонью налитую женскую грудь, заглушив стон, готовый сорваться с губ, страстным поцелуем.

— Вдруг увидят, — из последних сил простонала Елена, но, почувствовав, как жаркие губы захватили ее сосок, сдалась. Крепче обхватив Хабарова за плечи, она откинула голову, полностью отдаваясь искусным рукам.

Алексей спешил. Дикое возбуждение, смешавшееся с огромной дозой адреналина, максимально обостряло все ощущения. Сам того не замечая, он причинял Лене боль, оставлял засосы, вел себя резко и жестко, но ей даже нравилось подчиняться грубой мужской силе.

Да и сама Зимина была отнюдь не нежным котенком. Расстегнув мелкие пуговицы на рубашке, сжала крепкие плечи так, что ногти больно впились в кожу, и прижалась к мощной груди, нарочно задевая ее сосками. Проведя ладонью вниз по торсу, она ловко расправилась с ремнем на джинсах и высвободила пульсирующий член. С неимоверным удовольствием ласкала его по всей длине подушечками пальцем, затем обхватила рукой и начала совершать инстинктивные поступательные движения.

Леша терпел, сколько мог, но все же не выдержал и, глухо зарычав, взял Елену за запястья. Развернув ее спиной к стене, пригвоздил руки над головой и, немного разведя ее бедра в стороны, пальцами пробрался под кружевные трусики. Нервно сглотнул, ощутив, какая она влажная и горячая.

Лена закусила губу, чтобы не застонать в голос. Все это казалось чем-то нереальным, но в то же время безумно волнительным и прекрасным. Остатками разума она понимала, что так нельзя, но ничего не могла поделать с собой, бросалась в омут с головой и теряла самообладание.

Они старались не произносить ни звука, потому что каждый шёпот, каждый судорожный вдох в пустом подъезде раздавался в несколько раз громче обычного. Отпустив руки, Хабаров закинул ее ногу на свое бедро и, не дав опомниться, вошел на всю длину, заглушая протяжный стон очередным поцелуем. Рьяно и жестко вонзался в ее тело, стараясь оказаться как можно глубже. Быстрый секс. Бешенная скачка.

Зимина пришла к финишу первой. Задрожала всем телом и уткнулась Леше в шею, скрывая сдавленный крик нахлынувшего на нее удовольствия. Несколько глубоких фрикций, и Алексей, что было сил, стиснул Лену в объятиях, присоединяясь к ней в бездне безумия. Отдышавшись, он выскользнул из нее, но не отошел, лишь теснее прижал к себе, покрывая лицо частыми поцелуями.

Московская область. БО «Васильки»

Очутившись в коридоре, Романова совершенно растерялась. Крепко прижимая к груди свою одежду, она прислонилась спиной к стене, силясь удержать подступающие слезы. Ирина была полностью раздавлена и унижена. Громов уничтожил ее морально, сломал и выкинул, как ненужную вещь. Обида с едким привкусом горечи заморозила все чувства, холодным ядом разливалась по венам, медленно отравляя организм. Шум, доносившийся из комнаты Тимура, пугал, но Ира старалась сохранять спокойствие.

Преодолевая внутренний мандраж, она заставила себя надеть футболку и, отстранившись от стены, неуверенно направилась в свою комнату. Чтобы сделать шаг, пришлось приложить немало усилий: ноги, словно налитые свинцом, совсем не слушались, но Романова упорно старалась двигаться вперед. Мысли в голове множились со скоростью света и смешивались в один сплошной гул. Ирина ощущала, как неминуемо подступает паника — волны страха накатывали одна за другой, дезориентируя ее в пространстве.

На автопилоте добравшись до спальни, она вошла внутрь и, не обращая внимания на подругу, направилась в ванную комнату. Умылась холодной водой и почувствовала долгожданное облегчение. Опершись руками на раковину, Ира в упор посмотрела на свое отражение. Облегчение оказалось временным — следующая волна накрыла так внезапно, что она не успела ничего предпринять, слезы быстрым потоком полились из глаз, а горло сдавили рыдания. Романова смотрела на свое отражение, будто оно могло помочь ей справиться с истерикой, стянувшей все тело стальной цепью. Ноги подкашивались. Не сумев удержать равновесие, Ирина, хватаясь руками за раковину, сползла на пол.

Она плакала. Старалась выплеснуть все то, что чудовищным грузом лежало на сердце: потеря любви, утрата последней надежды на счастье, а самое главное — тихая, но разрушительная боль от предательства. Эта боль рвала ее на части, причиняя нестерпимые страдания, становилась настолько острой, что каждый судорожный вдох давался с трудом.

Ира так отчаянно любила Тимура, но разве была в этом ее вина? Разве она заслужила такое наказание? Громов вытер о нее ноги. В очередной раз она поверила ему, а он опустил ее ниже плинтуса, растоптал и смешал с грязью ее достоинство. Романова и рада была бы возненавидеть его всею душой, но не могла — слишком бурно реагировала на все, что с ним связано, а в его объятиях и вовсе теряла голову. Как бы она ни хотела сделать ему больно, себе делала в разы больнее.