фактическом материале развивает свою концепцию итальянского Возрождения, которая перекликается с идеями Буркхардта, но в целом достаточно самостоятельна. Характерными чертами Ренессанса в Италии Веселовский, как и Буркхардт, считает его светские тенденции и сплав классических начал и народных преданий, что наложило на всю культуру «отпечаток индивидуальности в личном и народном смысле»[1191]. Русский исследователь не разделяет, однако, подхода Буркхардта к итальянскому Возрождению как целостности («один организм») и предлагает анализировать его исторически, выделяя несколько этапов в его трехвековой традиции[1192]. Высшим достижением Ренессанса Веселовский считает итальянскую литературу XIV в. — «золотую пору» Данте, Петрарки, Боккаччо, выразивших дух «народного самосознания». XV век он ставит менее высоко, полагая, что на основе подражания древним и культа классической латыни ослабевает творческий характер литературы, хотя в то же время происходит обогащение исторической и философской мысли. XVI век, по мнению Веселовского, в литературе — пора эпигонов, многочисленных подражателей Петрарке и Боккаччо[1193]. В оценках итальянского Возрождения, данных Веселовским, главным критерием стала способность культуры выразить «народный дух». Нельзя не заметить и некоторого сходства позиций Веселовского и Буркхардта — последний также мало ценил неолатинскую поэзию Возрождения, как лишенную подлинной жизни. В глазах обоих исследователей «итальянский народный дух» был главным носителем национальных особенностей ренессансной культуры Италии.

Выдвинутая Буркхардтом концепция итальянского Возрождения нашла еще более последовательное выражение и развитие в трудах крупного русского историка Михаила Сергеевича Корелина. Он родился в 1855 г. и прожил всего 44 года. Выпускник Московского университета, талантливый молодой исследователь в 1885-1887 гг. изучал архивы и библиотеки Италии, Франции, Англии. Результатом явился четырехтомный труд «Ранний итальянский гуманизм и его историография» (опубликован в 1892 г., вторым изданием вышел в 1914 г.). В этой работе целыми страницами цитировались десятки рукописей неизвестных ранее сочинений итальянских гуманистов, прежде всего их этические и педагогические трактаты, а также публицистика, переписка. В научный оборот был введен огромный документальный материал. За этот капитальный труд, представленный автором на защиту как магистерская диссертация, ученый совет историко-филологического факультета Московского университета присудил М.С. Корелину сразу докторскую степень. Труд Корелина получил высокое одобрение в многочисленных рецензиях, в том числе в немецких и итальянских журналах, а также в статьях о его творчестве[1194]. Став профессором Московского университета, Корелин продолжал работать над историей итальянского гуманизма. В эпохе Возрождения его, человека либеральных взглядов, всегда привлекал процесс становления свободной личности[1195]. Идея ренессансного индивидуализма, столь выпукло представленная в книге Буркхардта, оказалась близкой его устремлениям.

Вернер Кеги в известной работе о Буркхардте сетовал на то, что при жизни швейцарского историка его «Культура Возрождения в Италии» не получила развернутого историографического анализа, если не считать рецензий[1196]. Между тем в первом томе труда Корелина «Ранний итальянский гуманизм», посвященном историографии итальянского Возрождения в XVIII-XIX вв., детально разобрана работа Буркхардта, причем в широком сопоставлении с предшествующей и современной литературой[1197].

Корелин отмечает, что пользовался вторым авторским (1869 г.) и четвертым гейгеровским (1885 г.) изданием книги. Труд Буркхардта русский историк назвал «одним из самых блестящих произведений западноевропейской историографии»[1198]. Корелин утверждал, что «единственная идея», объединяющая все отдельные части созданной Буркхардтом «общей культурной картины, — индивидуализм и его проявления. Культура Ренессанса, по Буркхардту, индивидуалистическая культура. В проведении этого взгляда на Возрождение заключается главная и огромная заслуга автора»[1199]. По мнению Корелина, его собственные исследования гуманистической литературы Италии вполне подтверждают мысль швейцарского историка, что Возрождение — «проявление индивидуализма»[1200]. В то же время русский критик с сожалением отмечает, что Буркхардт не прослеживает историю гуманистического движения и не дает ему общей оценки. Его анализы сочинений гуманистов эскизны, причем остались в стороне важнейшие их произведения этико-политического содержания. Не разделяет Корелин и в целом статичный подход Буркхардта к характеристике ренессанской культуры Италии.

Зато одну из важных заслуг швейцарского историка Корелин усматривает в том, что он «первый выдвинул вопрос о влиянии политических переворотов на развитие гуманизма и подчеркнул родство между обоими движениями», хотя и не обосновал подробно свой тезис[1201]. Корелин отмечает и «замечательно глубокие мысли» Буркхардта в том разделе его книги, который посвящен религии[1202]. Разделяет он и положение Буркхардта о том, что на отношение гуманистов к религии сильный отпечаток накладывали их субъективизм и светскость. Таким образом, подчеркивая большой вклад швейцарского историка в понимание проблем итальянского Возрождения, Корелин принимал его концепцию индивидуализма и светскости как характерных черт ренессанской культуры, но считал серьезным недостатком книги Буркхардта отсутствие всестороннего анализа гуманистической мысли. По мнению Корелина, это привело к не совсем верному представлению о ней: на первом плане оказалось подражание древним, а творческое начало гуманизма осталось не раскрытым[1203].

Именно этому творческому аспекту гуманизма, связанному с развитием этики, педагогики, политических идей, уделено главное внимание в труде самого Корелина. Он энергично подчеркивал новую для его времени мысль о приоритете этики и ее огромном влиянии на мировоззрение ренессансной эпохи. Он связывал это с процессом освобождения личности, который стимулировал формирование новой морали, ее секуляризацию и антиаскетическую направленность. Важнейшую заслугу гуманистов русский историк видел в «освобождении мысли от церковного авторитета», в создании новой этики, педагогики, новой политической теории и науки[1204].

Рисуя в своем труде развернутую картину истории гуманистического движения XIV — первой половины XV в., Корелин привлекал множество рукописных текстов, стремился выявить индивидуальные особенности творчества гуманистов. Его интересовала роль не только выдающихся, но и «рядовых» деятелей ренессансной культуры, специфика локальных центров ее развития. В то же время он обосновывал представление о гуманизме как о новом мировоззрении: для него зарождение этико-философской гуманистической мысли означало крутой перелом общего миросозерцания, а не продолжение средневековой схоластики в новом обличье и не расчленение на «истинное христианское мировоззрение» и «ложное языческое». Он обращает внимание на своеобразие понимания религиозности у гуманистов, стремившихся «примирить» Христа и Цицерона. Корелин старается высветить в гуманизме прежде всего то новое, светски-рационалистическое, что он вносит не только в развитие отдельных областей знания, но и в общую перестройку системы взглядов на человека и окружающий его мир. Гуманизм, по убеждению Корелина, не сменил средневековые авторитеты на античные, а был занят созданием новой светской культуры, которая опиралась на античность и отвечала запросам современного общества. Более решительно, чем Буркхардт, Корелин подчеркивает светскую направленность ренессансной культуры, широко используя в аргументировании этого тезиса гуманистическую мысль, преимущественно первой половины XV в.

Русский историк не был склонен относить достижения гуманизма и связанный с ними перелом в мировоззрении лишь к заслугам национального