Коуберн промелькнул в воздухе и влетел в палатку. Фил успел только уложить мальчика на койку и начал приводить его в состояние транса. Ребята, взволнованные происшедшим, не сразу осознали, что доктор Бен летел, – ведь сейчас он, как и все люди, стоял рядом с их наставником.

Бен соединился с разумом Фила, не давая мальчикам подключиться к их связи.

– В чем дело?

– Они добрались до него… и чуть не погубили, черт их побери!

– Как?

– Завладели его разумом. Пытались заставить покончить с собой. Но мне удалось отследить этот контакт. И как ты думаешь, кто пытался его прикончить? Бринкли!

– Не может быть!

– Точно. Ты оставайся здесь, а я поищу Бринкли. Скажи Старейшему, чтобы присматривали за всеми ребятами, владеющими телепатией. Как бы до них не добрались прежде, чем мы обучим их приемам самообороны.

И он удалился; мальчики так и не поняли, видели они левитацию или нет.

Хаксли не успел далеко улететь. Он еще набирал скорость, когда в голове у него зазвучал знакомый голос:

– Фил! Фил! Подожди меня!

Он чуть притормозил. Маленькая фигурка подлетела к нему и схватила за руку:

– Как хорошо, что я не прерываю связь с вами обоими! Ты бы удрал разбираться с этим грязным старым козлом без меня.

Он попытался быть строгим:

– Если бы я думал, что ты мне понадобишься, Джоан, я бы тебя позвал.

– Вздор! И чушь собачья! Ты можешь попасть в беду, если будешь разбираться с ним в одиночку. А кроме того, я давно собираюсь столкнуть его в смоляную яму.

Он вздохнул и, сдаваясь, сказал:

– Джоан, милая, ты такая кровожадная девчонка, что придется тебе пройти десять тысяч перевоплощений, прежде чем ты достигнешь блаженства.

– Не нужно мне блаженства, хочу прикончить старика Бринкли.

– Тогда полетели. И давай поспешим.

Они находились немного южнее Теачапи и быстро приближались к Лос-Анджелесу. Пролетев над цепью Сьерра-Мадре и долиной Сан-Фернандо, они промчались над вершиной горы Голливуд и опустились на лужайке в резиденции ректора Западного университета. Бринкли увидел или почувствовал их появление и попытался бежать, но Фил вступил с ним в схватку. Он быстро мысленно сказал Джоан:

– Не вмешивайся, малышка, пока я не попрошу помощи.

Бринкли не желал сдаваться. Его разум попытался поглотить разум Фила. Хаксли почувствовал, что начинает отступать перед злобным натиском. Казалось, его затягивают, пытаются утопить в грязном зыбучем песке.

Но он собрался с силами и нанес ответный удар.

Когда Фил покончил с Бринкли, он поднялся и вытер руки, словно желая стереть духовную слизь, налипшую на них.

– Пошли, – сказал он Джоан. – У нас мало времени.

– Что ты с ним сделал, Фил?

Она с отвращением смотрела на то, что осталось лежать на земле.

– Да ничего особенного, просто поместил его в стасис. Его нужно оставить в живых – на время. Полетели, девочка. Прочь отсюда, пока нас не заметили.

И они взлетели вверх, унося за собой тело Бринкли, которое удерживала прочная телекинетическая связь. Над облаками они остановились. Бринкли плавал рядом в воздухе, выпучив глаза, разинув рот, с бессмысленным выражением гладкого розового лица.

– Бен! – позвал Хаксли. – Эфраим Хоу! Амброз! Ко мне! Ко мне! Поспешите!

– Лечу, Фил! – ответил Коуберн.

– Я слышу тебя. – Спокойная сила мысли выдавала присутствие Старейшего. – Что случилось, сын мой? Скажи.

– Некогда! – отрезал Фил. – Вы, Старейший, и все, кто может! Сюда! Спешите!

– Летим.

Мысль была по-прежнему спокойной и неторопливой. Но в крыше палатки Моултона появились две рваные дыры. Моултон и Хоу уже покинули лагерь «Марк Твен».

Они стремительно летели, рассекая воздух, – горсточка братьев, стерегущих священный огонь. Пятьсот миль на север пролетели они, словно голуби, спешащие домой. Лагерные наставники, две трети небольшой группы сестер-хозяек, несколько человек из разных уголков страны – все они откликнулись на зов Хаксли о помощи и сигнал тревоги, подобный набатному колоколу, поступивший от Старейшего. В каком-то городе домохозяйка вдруг выключила плиту и исчезла в небе. Шофер такси остановил машину и без единого слова оставил изумленных пассажиров. Исследовательские группы на Шасте разорвали свою закрытую для всех связь, бросили любимую работу и прилетели – мигом!

– Итак, Филип? – Хоу сказал это вслух, остановив полет и зависнув рядом с Хаксли.

Фил показал на Бринкли:

– Он знает то, что нам нужно знать, если мы хотим нанести внезапный удар. Где мастер Лин?

– Он и миссис Дрэпер охраняют лагерь.

– Он мне нужен. Может она справиться одна?

Ясный и мелодичный голос миссис Дрэпер прозвучал в его голове с расстояния в половину штата:

– Могу!

– Черепаха вылетает.

Во второй мысли была та всегдашняя спокойная веселость, по которой можно было безошибочно узнать старого китайца.

Джоан почувствовала, как что-то мягко коснулось ее разума, а затем мастер Лин оказался с ними, аккуратно усевшись по-турецки в пустоте.

– Я здесь, мое тело скоро прибудет, – заявил он. – Может быть, продолжим?

Джоан поняла, что он воспользовался ее разумом, чтобы спроецировать себя в их обществе быстрее, чем его тело преодолеет пространство. Она почувствовала себя чрезвычайно польщенной выбором китайца.

Хаксли начал без промедления.

– Через его разум, – он указал на Бринкли, – я узнал о многих других наших смертельных врагах. Их следует немедленно отыскать и покончить с ними, пока они не опомнились и не собрались с силами. Но мне нужна помощь. Мастер, могли бы вы продлить настоящее время и обследовать этого типа?

Лин учил их отличать течение времени от восприятия настоящего, научил отделяться от текущего, чтобы вычленить из вечности временной отрезок. Но он был намного искуснее своих учеников. Лин мог разбить один взмах крыла мухи на тысячу дискретных отрезков или охватить тысячелетие как один миг жизненного опыта. Его умение дробить на части время и пространство не ограничивалось ни его метаболизмом, ни молярными размерами.

Лин начал тщательно прощупывать мозг Бринкли, как будто искал потерянную драгоценность в куче мусора. Он осязал структуру памяти своего противника и обозрел его жизнь как единую картину. С изумлением Джоан заметила, как всегдашняя улыбка мастера сменилась гримасой отвращения. Лин оставил свой разум открытым для наблюдения. Джоан с любопытством заглянула в него, затем отключилась. Если в мире действительно так много злобных духом, то она предпочитает встречаться с ними по одному, а не со всеми одновременно.