— Вот как? И за что же?

В руках он держал пустой кофейник. Амелия издалека заметила, что на барной полке появилось несколько новых бутылок. Бросалось в глаза и то, что проекты по обновлению интерьера бунгало не продвинулись ни на шаг.

— Мы закрыли дело «Сент-Джеймс».

— Да, я слышал.

— Здесь у вас на пороге холодновато, детектив.

— Милый? — позвала из кухни коренастая женщина с коротко остриженными каштановыми волосами и жизнерадостным выражением на моложавом лице.

— Да тут ко мне пришли с бывшей работы.

— Ну так пригласи девушку в гостиную. Я сварю кофе.

— Она очень занятая дама, — желчно откликнулся Шнайдер. — Ездит по всему городу, делает сразу десять дел, всех обо всем расспрашивает. У нее, наверное, нет времени.

— Я тут у вас задницу отморожу.

— Арт! Пусть она войдет.

Он тяжело вздохнул и молча вошел в дом. Амелия проследовала за ним и закрыла за собой дверь. Сняла пальто и бросила его на стул.

К ним подошла жена Шнайдера. Женщины обменялись рукопожатием.

— Пригласи девушку сесть, Арт, — с укором в голосе произнесла она.

Амелия уселась в потертое кресло, а Шнайдер — на диван, тяжело вздохнувший под ним. Он не стал уменьшать звук телевизора, на экране которого шло напряженное баскетбольное сражение.

Его жена принесла две чашки кофе и сделала звук меньше.

— Мне не надо, — пробурчал Шнайдер.

— Я уже налила. Хочешь, чтоб я его вылила? Такой хороший кофе? — Она оставила его на столе и отправилась на кухню, откуда шел сильный аромат жарящегося чеснока.

Сакс в полном молчании пила свой очень крепкий кофе, а Шнайдер не отрывал глаз от телеэкрана. Он следил взглядом за движением мяча, и кулаки его нервно сжимались всякий раз, когда тот подлетал к корзине.

Демонстрация матча прервалась рекламным роликом. Шнайдер сразу же переключил канал.

Амелия вспомнила слова Кэтрин Дэнс о том, что полная тишина может заставить человека разговориться, и потому продолжала сидеть, маленькими глотками потягивая свой кофе и не произнося ни слова.

Наконец Шнайдер раздраженно спросил:

— Вы по поводу дела «Сент-Джеймс»?

— Угу.

— Я читал, что там за всем стоял Деннис Бейкер. И помощник мэра.

— Да.

— Я несколько раз встречал Бейкера. Он казался мне вполне нормальным парнем. И когда я узнал, что он занимался вымогательством, меня это очень удивило. — Лицо Шнайдера посуровело. — Убийства тоже их рук дело? Сарковски и того другого парня.

Амелия кивнула.

— И попытки убийства тоже. — Она не стала говорить Шнайдеру, что и сама была намечавшейся жертвой.

Он мрачно покачал головой:

— Деньги ладно. Но вот чтобы ни в чем не повинных людей кончать… Здесь уж совсем другая игра начинается.

Аминь…

— Значит, одним из преступников был тот парень, о котором я вам говорил? Тот, у которого была недвижимость в Мэриленде?

Амелия решила, что Шнайдер заслуживает некоторого поощрения.

— Это был Уоллес. И речь шла не о недвижимости, а как раз о «движимости». — И Амелия рассказала о яхте Уоллеса.

Шнайдер мрачно рассмеялся:

— Без шуток? «Мэриленд Монро»? Ну дает парень.

— Если бы не ваша помощь, возможно, мы бы не сдвинулись с места в расследовании, — заявила Амелия.

Шнайдер пережил миллисекунду удовлетворения. Но тут же вспомнил, что зол на Сакс. И потому подчеркнуто встал, вздохнув, и наполнил бокал виски. Затем снова сел. Его чашка с кофе оставалась нетронутой.

— Мне можно задать вам один вопрос? — спросила Амелия.

— А разве я могу вам запретить? — пробормотал он в ответ.

— Вы как-то говорили, что знали моего отца. Осталось совсем немного тех, кто его действительно знал. И мне просто захотелось расспросить вас о нем.

— О «Клубе Шестнадцатой авеню»?

— Нет. Это меня как раз совсем не интересует.

— Вашему папаше посчастливилось выйти сухим из воды, — заметил Шнайдер.

— Иногда удается увернуться и от пули, которая летит прямо в вас.

Шнайдер кивнул.

— По крайней мере он потом загладил вину. Слышал, что после он честно исполнял свой долг.

— Вы говорили, что служили с ним. Сам-то отец очень мало рассказывал о работе. И мне всегда было интересно, что значило служить в полиции в те годы. Мне хотелось даже что-нибудь написать на эту тему.

— Для внуков?

— Возможно.

Нехотя Шнайдер произнес:

— Вместе мы никогда не работали.

— Но вы ведь его знали.

После некоторого колебания:

— Да.

— Расскажите мне, пожалуйста, историю с тем командиром… Сумасшедшим. Мне давно хотелось ее услышать.

— С каким таким сумасшедшим? — хмыкнул Шнайдер. — У нас их хватало.

— Про того, который послал тактическую группу не туда, куда надо.

— А… Карузерс.

— Да, кажется. Отец был одним из тех, кто, пока не прибыло спецподразделение, принял на себя преступника, захватившего заложника.

— Да-да. Помню, помню. Что за придурок был этот Карузерс! Полный идиот… Слава Богу, никто не пострадал. О, и в тот же день он забыл вставить батарейки в свой мегафон… Про него можно много чего порассказать. Вот, к примеру, свои туфли он всегда заставлял чистить молодых ребят — новичков в полиции. И каждому давал за работу чаевые. Знаете, давать чаевые молодому копу само по себе мерзость. Да и что за чаевые? Какие-нибудь дерьмовые пять центов.

Арт уменьшил звук в телевизоре на несколько делений и рассмеялся.

— А не хотите послушать одну интересную историю?

— Конечно, хочу.

— Ну, в общем, ваш отец, я и еще несколько ребят пошли после службы в Бруклинский ботанический сад. Там проводились какие-то соревнования. И тут появляется парень с «зипом». Знаете, что такое «зип»?

Амелия знала, но солгала и сказала, что не знает.

— Ну, в общем, такой самодельный пистолет. В него можно вставить один патрон двадцать второго калибра. И вот представляете, этот бедняга нападает на нас. Прямо посередине Тридцать четвертой улицы. Мы протягиваем ему бумажники. И тут ваш отец роняет деньги на мостовую, ну, как бы случайно, вы понимаете. И парень наклоняется, чтобы поднять их. А когда выпрямляется, видит, что на него направлены дула четырех «смитти», готовых в любое мгновение изрыгнуть в него свое содержимое. Естественно, он от страху в штаны наделал. А вы бы посмотрели на выражение его физиономии… И знаете, что он нам выдал? «Верно, не мой сегодня день». Ну как вам такое? Ведь классика, правда? «Верно, не мой сегодня день». Мы весь вечер потом просмеялись, животы надорвали. — Арт улыбнулся. — А вот вам еще одна история…