и так старается держаться. Просто держаться. Ника, вытянув руку, нежно пригладила его светлые вихры и дернула падаванскую косичку. Вздохнула:

– Знаешь, а ты совсем не поменялся за последний год.

– Это плохо? – Он ненадолго прикрыл лицо руками. Еще больше смутился.

– Посмотри на меня и поймешь, что это круто, – усмехнулась Ника и поправила заколку, с трудом удерживающую волосы.

Дэн взял с тарелки еще одно печенье.

– Ты тоже не поменялась. По крайней мере, в худшую сторону. Наоборот, стала вся такая важная, серьезная…

– Знаешь, мы с Алефом не отступились, несмотря на то что ты видел и слышал, – выпалила Ника. – И не отступимся.

Она понимала, что спешит, но ходить вокруг да около больше не могла. Лицо Дэна не дрогнуло; он медленно положил печенье и снова взял кружку. Пальцы чуть сжались.

– Я рад.

– Ты должен это знать, Дэн. Семь человек убито одинаково. У всех фигурки. Это нельзя спускать. А ты… – Она поколебалась, но решила попытать удачу. – Ты не знаешь никого, кто мог питать неприязнь к твоему преподавателю? Ну мало ли?

Дэн поставил чашку.

– Допросов с печеньем мне еще не проводили.

Сарказм в его голосе хлестнул Нику по щеке. Она опустила взгляд и даже не сказала очевидного: «допрашивают» подозреваемых, а возможных свидетелей опрашивают.

– Извини, я просто…

– Я понимаю. – Дэн чуть склонил голову, глядя на нее. – И нет. Не знаю. Он был одинок. Кажется, не женат, детей не было. Уже есть подозреваемые?

– У нас пока даже информации полной нет. Не дают.

– А… – только и сказал он. – Ясно. Спасибо, Ник. Все равно спасибо, что тебе не плевать.

Ника хотела пообещать то, что обещала на месте преступления. Что обязательно найдет, посадит. Но тут же она поняла: это бесполезные слова. Именно те бесполезные слова, за которые милицию многие не любят. Надо не обещать. Надо делать. Некоторое время они сидели молча. Ника посмотрела в окно, за которым все валил снег, потом снова перевела взгляд на Дэна. Хотелось извиняться, непонятно за что.

– Не смотри так, – вдруг попросил он.

– Как? Ты… не сердись, я не собираюсь тебя допрашивать, я… – опять стушевалась Ника, нервно начиная разламывать печенье.

Но Дэн покачал головой.

– Я не об этом. У тебя не может быть такого встревоженного взгляда.

Ника потупилась.

– …По крайней мере, из-за меня. Ты ни в чем не виновата.

Слова явно давались Дэну с трудом. Тему нужно было срочно закрывать.

– Сделай мне такую же вкусную печеньку, – попросила Ника.

И Дэн пододвинул к себе масло и нож.

27.12.2006. Марти

Ебать мой лысый череп. Ну как же фигово быть мной. Почему?

28.12.2006. Саша

– И давайте представим, как пространство и время танцуют танго в глубине черной дыры. Странное окончание научной лекции? Но сегодня у меня романтичное настроение, в конце концов, скоро Новый год. Черная дыра – да-да, вон она, в середине потолка – может поглощать любые объекты, а также световые и звуковые волны. Рядом с ней все удивительным образом закручивается в воронку, а внутри находится граница, за которой время и пространство распадаются. Кстати, еще немного философии: каждый человек носит в голове черную дыру, поглощающую все ценное и не очень из окружающего мира. Если процесс остановить, если закрыться от мира и тех прекрасно-ужасных вещей, которые он нам ежедневно дарит, дыра начнет сжирать человека изнутри. Печально, правда? Впрочем, не думаю, что кому-то из нас это грозит. Так что всех с наступающим!

Так закончил лекцию таинственный Голос. Кажется, у Голоса было хорошее настроение. Да и у меня ничего. Правда, продержалось оно недолго. Просто не понимаю, тетрадка. Никак. Я что, правда родилась, чтобы все портить?

– …Рыцари Святого Лазаря были отличными врачевателями. Но и сами они рано или поздно заражались проказой, даже если вступали в орден здоровыми. Неудивительно: они много сил тратили на уход за больными и сражались бок о бок с прокаженными. Обратите внимание на цвет их символики – зеленый. Надежда, жизнь и обновление.

Саша вгляделась в мерцающий на проекторе герб: крест, щит, корона и черный меховой плащ. Так же смотрела, подперев кулаком голову, Ася. Тема лекции оказалась сегодня удивительно занятной, не то что все эти бесконечные игры в казаки-разбойники, охватившие средневековый мир. Хоть где-то люди просто занимались своим делом.

– Классные рыцари… – прошептала Саша. – Правда, Марти? Эй!

Она слегка пихнула подругу в бок. Та тоже не отрывала взгляда от экрана, но, казалось, не видела его: лицо было пустое, сонное, под глазами огромные тени.

– Эй! – повторила Саша. – Спишь что ли? Ты же никогда на истории не спишь!

Марти не реагировала. Вряд ли это был игнор: дуться из-за дурацкого похода в кафе Марти давно перестала. Пожив с Левой, она явно глотнула воздуха, да и, как ни жутко это звучало, в ней, похоже, взыграл адреналин после чокнутой выходки в банке. Все, казалось, пошло на лад: подруга начала чаще звонить и писать, реже надевать наушники по пути из корпуса в корпус, а пару дней назад они отлично погуляли вчетвером, поймав еще Нику. В общем, Саша расслабилась. Хотя, возможно, стоило больше прислушиваться, что «чернушки» обсуждают между собой, пока «хохлатки» катаются на коньках?

– Мар-рти! – Шутливо рыча, Саша ухватила ее за предплечье, попыталась подергать и случайно сбила к локтю широкий рукав черной кофточки. – Ой, прости. – Она хотела его поправить и… вот тогда-то увидела это. Лиловые синяки с еле заметными темными точечками. Они покрывали почти весь сгиб. – Блин!

Саша ойкнула. Марти повернулась и перехватила ее взгляд. В глазах полыхнули молнии, и Сашкина иллюзия сокрушительно рухнула. Нет, похоже, мало что изменилось. А может, и стало хуже. Но сдаваться она не собиралась. Нет, это уже перебор.

– Так, это что? – Саша слегка отодвинулась. Отвлеклась и Ася: успела увидеть пятна до того, как Марти спешно опустила рукав, и остолбенела. Зажала рот рукой.

– Ничего, – пробормотала подруга и прижала палец к губам. – Прекратите, ну.

Но Саша знала такое «ничего». Видела у пары парней из подъезда.

– Нам прекратить? Ты… ты ширяешься? – шепнула она с ужасом. – Господи…

– Нет! – возразила Марти. Но что-то в ее лице было не так, и Ася тоже это заметила.

– Так ты… – пролепетала она, – тебе что, поэтому мерещатся глупости про ректора? Когда ты начала?

Вот тут Саше захотелось ее треснуть, но не за сами слова, а за то, что она могла быть права. Дальше пришла тревога: а… ректор? Что, если поймет? Если правда начнет устраивать проблемы? В целом Марти вроде избегала его,