— Да, я знаю. Но мне нужен не Малыш Прэгер, а мистер Фредерик Прэгер Третий.

— Попробую узнать. Вам назначено?

— Нет, — коротко ответила Энджи.

— Ну, в таком случае…

— Пожалуйста, попросите мистера Прэгера принять меня. Мое имя Бербэнк. Мисс Бербэнк. Можете передать ему, что я хочу вернуть долг.

— Да. Хорошо. — Похоже, девушка начала немного суетиться. — Присаживайтесь, пожалуйста, я пока позвоню в его кабинет.

Энджи села и взяла «Уолл-стрит джорнал»; ей всегда нравилось это издание, у него был какой-то располагающий к себе вид. Она вспомнила, что Вирджиния однажды использовала эту газету, отделывая кабинет некоему финансисту: она оклеила ею один из углов.

— Мисс Бербэнк?

— Да?

— Мистер Прэгер говорит, что вы можете подняться. Третий этаж. Его секретарша встретит вас у лифта.

Лифт был очень старый, с решетчатыми золочеными дверцами; он скрипел и дребезжал так, что Энджи была рада, когда он все-таки поднял ее наверх и остановился. Хорошенькая девушка в розовом костюме уже ждала ее.

— Мисс Бербэнк? Здравствуйте, я Кэнди Николс, секретарь мистера Прэгера. Он просил немного подождать, он скоро освободится. Хотите кофе?

— Да, пожалуйста. Черный.

— Хорошо. Вы, наверное, как я: любите, чтобы кофе был крепкий, а мужчины слабые, да? — Кэнди наградила ее ослепительнейшей улыбкой.

— Нет, мужчин я тоже люблю крепких, — парировала Энджи. — Вот поэтому я и здесь.

— Понимаю, — проговорила Кэнди, которая явно ничего не понимала.

Фред III заставил ее подождать десять минут. Энджи ничего не имела против. Она отлично сознавала, на что идет; сознавала и то, что он уже сделал ей колоссальнейшую уступку, согласившись принять ее без предварительной договоренности. Когда он вошел в комнату, Энджи встала и, улыбнувшись, протянула ему руку. Первой ее мыслью было, что за те пятнадцать лет, в течение которых она его не видела, он почти не постарел. Она знала, что ему сейчас уже за восемьдесят, но это был все еще крепкий, полный сил мужчина, высокий и прямой, с густой седой шевелюрой и яркими голубыми глазами, и по-прежнему привлекательный. Странно, но ей показалось, что он выглядел даже моложе, чем Малыш.

— Мистер Прэгер, очень рада снова вас видеть.

— Чего вы хотите? — спросил он. — У меня мало времени.

— Две вещи, — ответила она. — Хочу вручить вам вот это. — Она протянула ему конверт. — Здесь чек на сто тысяч долларов. Вы сказали когда-то, что я должна буду вернуть эти деньги, если я… если мы с Малышом снова будем вместе. Я деловая женщина. Я не нарушаю условий сделки.

— Вы мне должны гораздо больше. — Он нахмурился, но одновременно в глазах его зажглись веселые огоньки. — Сейчас эти деньги стоят намного дороже.

— Знаю, но в нашем соглашении не было пункта об инфляции. У меня есть свидетели. Извините.

— Ну что ж, — кивнул он, — спасибо. Надеюсь, вы не ожидаете, что я порву этот чек. Напротив, я намерен немедленно же предъявить его к оплате.

— Если бы вы его порвали, я бы почувствовала себя оскорбленной.

— Договорились. Ну что ж, выглядите вы отлично. Беременность вам идет.

— Да, идет. Но это не самое главное. Главное то, что у меня будет не один ребенок. А два. Вы об этом слышали?

— Нет. У меня нет обыкновения лезть в личные дела сына.

И снова, вопреки явной враждебности, в глазах у него загорелись огоньки радости и удивления. Энджи улыбнулась и допила кофе.

— Да, у меня будут двойняшки. В конце июля.

— Для вас это будет большая радость.

— Надеюсь. Хотя, конечно, немного и страшно.

— Ну, мисс Бербэнк, как постелешь, так и поспишь, — проговорил Фред III.

— Не понимаю, о чем это вы.

— Прекрасно понимаете. Такие женщины, как вы, оказываются беременными, только когда сами этого захотят. Да и любовники не рискуют намеренно делать их беременными.

— Простите?

— Энджи. — Фред наклонился вперед и легонько потрепал ее по щеке. — Не возражаете, если я вас буду так называть? Я очень старый и очень много повидавший человек. Меня не так легко обмануть. Разумеется, вы сами подстроили Малышу эту ловушку и заманили его туда. Я-то ведь это понимаю. А если он не понимает, то это лишь доказывает, какой он простак. Что вы ему наговорили? Что забыли принять таблетку?

— Мистер Прэгер…

— А потом вы ему что наговорили? Что ничего не понимали до тех самых пор, пока не стало поздно что-нибудь предпринимать? Что вы католичка или же член движения за право на жизнь?

— Малыш и я любим друг друга уже многие годы, — холодно произнесла Энджи. — Я нахожу ваши домыслы в высшей степени оскорбительными.

— А я нахожу в равной мере оскорбительным то, что вы ждете от нас, чтобы все мы поверили, будто это простая случайность. Ну да ладно, не станем тратить попусту время на обсуждение этой темы. Вы добились того, чего хотели с самого начала: разлучили Малыша с его женой и детьми. Очень хорошо. Чего еще вы хотите?

— Я хочу, чтобы Малыш переехал в Лондон, — коротко ответила Энджи.

— Вот как? Очень интересно. А еще какую-нибудь маленькую услугу я вам заодно не могу оказать? Мой нью-йоркский дом в качестве временного пристанища вам не нужен? Или назначить вам небольшое пособие на одежонку? Или, может быть, я должен благословить вашу связь? Интересный у нас разговор получается.

— Послушайте, — подалась к нему Энджи. — Это ведь очень здравая мысль.

— Неужели? Для кого?

— Для вас, — отозвалась она.

Фред откинулся назад и внимательно посмотрел на нее. Он вытащил из кармана сигару и откусил кончик. Затем из другого кармана вытащил коробок спичек и принялся раскуривать сигару, пуская клубы дыма в сторону Энджи. Прошло довольно много времени, а он так пока ничего и не сказал. Энджи закашлялась и замахала рукой, отгоняя от себя дым.

— Ой, извините, пожалуйста, — подчеркнуто вежливо произнес Фред. — Я и не подумал. Простите. Погасить?

— Не надо. Я знаю, как много значат для вас ваши сигары. Я где-то слышала, что братья Леманы тратят в год на сигары тридцать тысяч долларов. Неужели же это может быть правдой?

— На мой взгляд, не такая уж это сумма, — ответил Фред. — Расскажите-ка мне поподробнее, что вы там задумали. И что со всего этого буду иметь я.

— Малыша не будет в Нью-Йорке.

— А зачем мне это надо?

— Здесь он для вас помеха и унижение, — отчеканила Энджи. — Я это знаю. Он не очень умен. Я его люблю, вы можете этому не верить, но это действительно так, но даже я понимаю, что он не слишком умен. И уж никакой он не банкир, это точно. А кстати, почему вы вдруг так резко передумали насчет открытия отделения в Лондоне?