- Погоди, - Бекшеев поднялся и подошел к двери. – Принесите обед… мяса побольше. И запить чего. Кваса там или молока.

- Молока! – крикнул Васька. – Пусть молока принесут. Но ты не думай, что купил меня.

- Не купил. Честно говоря, мне с тобой разговаривать смысла особого нет. Так, мелочи кое-какие прояснить, а основное я знаю.

- Да ну?

- Ну да, - передразнил Бекшеев, возвращаясь на место. И сел, вытянул ногу, потер. – Все началось, когда пришли они… Генрих… и как звали того, первого?

- Ференц, - Васька некоторое время раздумывал, стоит ли снизойти до ответа, но все же ответил. – Ференц его звали. Фриц Ференц. Смешно, правда?

- Правда… и был он менталистом. Сильным… впрочем, как и Генрих. Так?

- Генрих сильнее!

- Но ему не так повезло, верно? И глава рода Гертвиг почему-то счел, что из двоих сыновей… родных или приемных… склоняюсь, что все же родных. Со временем сила крови ослабевала, или нашли способ обойти запрет, главное, что дети стали появляться. И беременность твоей матушки это доказывает. Как бы там ни было, из них двоих Ференц лучше годится на роль наследника. Но и Генриха оставили. Помощником? Учеником? Доверенным лицом? Запасным вариантом? Все же война, мало ли, что может произойти. Думаю, конечно, что все и сразу.

В дверь постучали. А потом адъютант внес поднос с мисками, который и водрузил на стол.

- Руки? – Васька протянул руки, скованные наручниками, и осклабился. – Или… боишься?

- Чего мне… ты бойся, Тихоня тут рядышком караулит.

Васька скривился. А вот наручники и вправду снять пришлось, пусть адъютант и не сразу решился подчиниться.

- Так вот… поскольку старший Гертвиг был жив и здоров на момент начала войны, но при этом сыновья его все же получили дар, я делаю вывод, что традиционный ритуал несколько изменился. Это разумно, если подумать. Ждать смерти главы рода, чтобы принять от него силу… ненадежно. И смерть может случиться, когда её не ждешь. И ритуал может пойти не так… полагаю, выработали иной способ?

Васька вытащил кусок жареного мяса, в который впился зубами.

- И вот здесь интересно то, что Гертвиги традиционно получали отличное образование… медицинское почему-то. Зачем менталистам медицинское образование? Не затем ли, что редко кто из их рода доживал даже до сотни лет? А для мага это не сказать, чтобы запредельный возраст. Почтенный, безусловно, но не запредельный.

- Самый умный, да?

- Полагаю, в какой-то момент кто-то съел… не ту добычу, верно? Если сперва каннибализм в роду носил исключительно ритуальный характер…

- Чего? – Васька говорил с набитым ртом. Но пониманию это не мешало.

- Ели только своих. Скажем, как почетные похороны или в этом роде… но постепенно изменилось. Их охота… это не на дичь? Не на обычную?

- Ну… - Васька поскреб в затылке и пальцы облизал, поморщился. – Пережарили. И мясо тухлое. Не берите там больше. В трактирах вечно норовят всякую пакость подсунуть, - произнес он это донельзя доверительно. И следующий кусок в рот запихнул. – Вообще-то волк может любое мясо есть, даже тухлое. У них желудок такой, что прям все-то переварит, даже то, отчего человека скрутит… но свежее они больше жалуют. А охота… оно ж понятно. Обычный человек на зверье охотится. А тот, кто над прочими людьми стоит, он на людей, стало быть…

- И ты?

- А то как же? – а оскал его на улыбку и близко не похож. И глаза прищурил. Ноздри подрагивают, будто принюхивается паренек. Вперед вон подался… - Ты ж сам знаешь…

- Вот и поохотились… неудачно. Главное, смысла в этом немного было. Нет, я допускаю, что изначально передача дара и вправду была как-то связана с употреблением… плоти. Сомнительно, но…

- Я Генриху не родной! Но он обещал, что я стану таким, как он! Силу обрету!

А вариант, что ему могли солгать, мальчишка просто-напросто не рассматривает. И говорить бесполезно. Поэтому Бекшеев просто кивнул.

- Главное, что они и мертвых своих ели… верно? И передавали болезнь от одного к другому. Будь я более религиозен, счел бы это наказанием Божьим.

Слушать такое Ваське не нравилось. Он даже жевать перестал. И насупился, готовый снова замкнуться. Ладно, с наследованием и болезнью пусть умники Одинцова разбираются. Или канцеляристы. У Бекшеева другая задача.

- Солдатика ты убил?

- Знаешь, как волки щенков учат? Приносят им зайца там недодавленного, лису еще, если поймают, или иное какое зверье. И дают играться.

- А ты на людях учился?

- Ага… сперва-то я маленьким был. Генрих давал посмотреть… и попробовать.

Стоило немалых усилий удержать лицо. И не дать того, что Васька ждал – брезгливости, отвращения. Доказательства его, Васькиной, правоты, того, что стоит он над прочими людьми, а потому и не понят ими.

Бекшеевым.

- А уже после… когда он к нам вернулся.

- Вернулся?

- А думаешь, какой-то лагерь его бы удержал? – Васька откинулся на спинку стула. И к еде он почти потерял интерес. И теперь его снова распирало желание говорить. – Он умный. Скоренько понял, чего там и как… и ушел.

- Каким образом?

- Обыкновенным. Через ворота… он сильный.

Был. Тогда еще был сильным. И внушить что-то конвоирам? Без проблем.

Другой вопрос, что в лагере искали измененных. И одаренных. И… тоже внушение? Людей масса, и постоянно прибывают новые. Их нужно поставить на учет, выяснить имя и должность, пропустить через фильтры, опросники. Разместить. Поставить на довольствие.

Убедиться, что нет больных или раненых.

Написать десяток отчетов…

Да, затеряться в этом бедламе было легко.

- Почему он совсем не ушел? Зачем нужно было это представление? С документами, взяткой…

- Ну… - Васька потянулся к мясу и закинул кусок в рот. – Во-первых, втроем на ферме тяжко. Анька нашла каких-то баб, но что они могут? Сдохли в первую же зиму…

Сами?

Или…

Лучше не спрашивать.

- Там мужская рука нужна… а тут вроде пленных раздавать стали. Грешно было не воспользоваться. Да и документы. Проще, когда оно все официально, а то ж там вопросы, сям вопросы. Зачем оно?

Простое объяснение.

Логичное вполне.

И оттого страшное.

Надо задавать следующий вопрос, пока идет разговор, пока мальчишка не закрылся. А не хочется. Знать не хочется. Ничего. Уйти. Хлопнуть дверью. Подать в отставку. По состоянию здоровья. Или вернуться к аналитике, чистой, красивой,