Лекарь слегка отстранился от него. Его глаза были такими же удивлённо-равнодушными, как несколько недель назад, когда Адриан обвинял его в бездействии в то время, когда забулдыга в деревенской таверне приставал к Вилме.

— Да, мне сказали.

— Вы ненавидите меня?

— Нет. С чего ты взял?

— Почему же вы служите Индабиранам?

— Я не служу им, мальчик. Я шёл через этот фьев, и мне нужно было где-то остановиться. Здешние трактиры сейчас неприветливы, к тому же, — в его голосе зазвучало раздражение, — мне пришлось столкнуться со сборщиком податей в Логфорде, и у меня просто нет средств на постой в тавернах. А здесь к тому же была возможность подзаработать.

— Почему Индабираны не прислали ко мне своего лекаря?

— Он отказался тобой заниматься. Отворил тебе кровь и предложил лэрду Одвеллу помолиться богам. Лэрд Одвелл предложил ему помолиться своим и велел повесить.

Адриан заморгал. Лекарь коротко улыбнулся при виде его растерянности.

— Не кори себя, мальчик. Он был плохим врачом. Тебе повезло, что я оказался поблизости.

— Вы тоже отворяли мне кровь?

Лекарь рассмеялся.

— Ну уж нет, одного раза с тебя более чем достаточно! Тебе ставили компрессы и поили травами. Я никому из своих пациентов не отворяю кровь. Это устаревшая метода.

— А оспу? Её вы как лечите?

Было что-то странное в этом мгновении. Они оба это почувствовали: равнодушная невозмутимость впервые исчезла, на лице лекаря появилось слегка встревоженное выражение — так, словно кто-то узнал его тайну, которую он пытался скрыть. А Адриан думал, что ему нужно изыскать способ сбежать отсюда, может быть с помощью этого человека, коль скоро он не слуга Одвеллов. Но вместо этого он задавал ему какие-то совершенно нелепые вопросы о том, что на самом деле не имело никакого значения…

И всё же он спросил ещё раз, тихо, но с нажимом, не давая возможности уйти от ответа:

— Как вы лечите чёрную оспу, сударь?

— Странный вопрос для мальчика твоих лет… и твоего положения, — произнёс лекарь. — Но отвечу. Я пока что никак её не лечу. У меня есть одна теория, но… тебе это ни к чему. Я сейчас узнаю, почему ушла сиделка, она принесёт тебе травы, выпей и поспи.

— Miale kelu, — сказал Адриан, — nostro ortedzhi karune, al’tazaro otro.

— Что? — лекарь резко встал. Он глядел на Адриана так, словно тот вслух молился Мологу.

— Mielane kirpin, suleno ordan biene, letorgo, leturae it nardo. Kropastiamino ed spedra kal’nioza brusta. Kropastia mino ed spedra kal’nioza brusta, riverrado al’dano, it orpio, it narue. Dra fiosa lienne rista, ed miale kkelu ariona dar Battiia Rosa. Там дальше было ещё. Мне продолжать?

— Довольно. У тебя превосходная память. Кто велел тебе это выучить?

— Никто. Я сам. Жалею теперь, что не взял ту книгу с собой. — Адриан помолчал. Лежать в постели было тепло и почти спокойно, он устал от движения, его клонило в сон. Но он продолжал: — Я это выучил, но не знаю, что оно означает. Вы ведь именно это переписывали, да? Эту книгу… она не захотела вам отдать?

Лекарь странно дёрнул уголками рта, словно откусил от кислого яблока.

— Почему ты так интересуешься оспой? Леди Алекзайн знала об этом?

Адриан рассмеялся. Смех сразу перешёл в кашель. Он с трудом отдышался.

— Знала. Ещё бы, — хрипло сказал он и резко добавил: — Это её стараниями я здесь. И не удивлюсь, если её стараниями теперь говорю с вами.

— Что ты имеешь в виду?

— Не важно. Ради всего святого, сударь, ради Гилас, скажите мне, что было написано в этой книге.

Лекарь в нерешительности опустился на край кровати. Маска равнодушия наконец слетела с него, но он не выглядел особенно уверенным. Адриан слушал то, что он говорил дальше, запоминая каждое слово, с жадным, болезненным вниманием. Он никого никогда не слушал так прежде. Только её.

— Эту книгу привезли из-за моря два десятилетия назад, как раз после эпидемии. Насколько я знаю, в этой части мира она существует в единственном экземпляре. Её написали в Фарии, далёкой западной земле. Говорят, что оспу там сумели победить, и не только оспу, но и прочие заразные болезни. В этой книге описано, как. Когда жрецы Гилас узнали про этот трактат, они велели отыскать его и сжечь. Хранить его запрещено. Храмовники считают ересью то, что там написано. И они никогда не допустят, чтобы кто-либо попытался воплотить это в жизнь.

— И что же это? — нетерпеливо спросил Адриан.

Лекарь вздохнул.

— Тебе, думаю, это покажется кощунством. Ты, возможно, знаешь, что коровы тоже болеют оспой. Суть в том, что на теле больного животного надлежит сделать разрез — желательно на месте одного из чирьев. Гной, добытый оттуда, нужно смешать с определёнными травами и развести всё это в воде, смешанной с золой. Затем нужно сделать надрез на теле здорового человека и помазать ранку этой смесью…

— То есть… заразить его оспой?!

— Да. Но это не та хворь, от которой умирают. Травы и зола в смеси ослабляют силу заразы, содержащейся в гное больного. И здоровому передаётся ослабленная, стреноженная оспа. Её он может побороть. Он заболеет, но не так уж сильно, и быстро встанет на ноги, у него даже не останется оспин после такой болезни. И настоящий мор после этого уже его не возьмёт. Это называется прививание.

Адриан слушал не сглатывая. Потом покачал головой.

— Но это же… как убийство. Это не лечение, а наоборот! А что если человек всё-таки умрёт?! Как можно лечить, заражая?!

— Вот именно это и говорят наши лекари и жрецы Гилас, — усмехнулся лекарь. — Надо заметить, о чёрной оспе они знают не больше, чем ты, мальчик.

Адриан покраснел. В самом деле, нашёлся тоже, учёный муж. Но всё равно то, что он узнал, звучало невероятно. Никто никогда не согласится, чтобы его намеренно заразили оспой, даже если ему пообещают, что он от этого не умрёт. Это нелепость. Должен быть другой путь.

— Зачем вы это изучаете? Ведь вам никогда не позволят этим заниматься!

— Мне — нет, — сухо сказал лекарь. — Но я надеюсь, что, быть может, следующее поколение будет мудрее. Может, ещё один экземпляр «Miale Allerum» однажды попадёт в Бертан. И, может, однажды мы получим достаточно образованного и мудрого конунга, который сумеет сломить сопротивление жрецов и позволит испробовать прививание. А также согласится выделить солдат, которые будут связывать пациентов, чтобы не вырвались и не убежали от своего спасения. — Он рассмеялся, скорее горько, чем весело. Адриан напряжённо слушал его, изо всех сил пытаясь запомнить сказанное как можно точнее. Мысли неслись в его голове с дикой скоростью, налетая одна на другую. Алекзайн тоже говорила про конунга. Говорила, что он должен дать Адриану корабли. Что надо убить тех, кто приносит мор с востока. Но что, если мор однажды придёт из другого места — с юга или с севера? Что, тогда снова поднимать корабли? Куда как надёжнее построить защитную стену, чем совершать бесконечные набеги на неведомых врагов, грозящих твоему дому… но только всё равно это безумие. Даже конунг не сможет заставить людей добровольно принимать в своё тело болезнь. Разве что если они будут очень доверять этому конунгу.