ними, и они всей гурьбой выходят вон. Несколько минут спустя дверь снова раскрывается. «Быки» возвращаются, кричат: «Ну-ка, все, кто тут есть, пожалуйте». – «В следующий раз вы и меня заберите с собой, – смеется кельнер. – Уж больно любопытно посмотреть, что у вас там за комедия происходит». – «Не беспокойтесь, через час у вас опять будет работы хоть отбавляй, там, у входа, есть уже такие, которые из первой партии, так и рвутся сюда».

«Ну, вы, господин, тоже пожалуйте». Это он мне. Если невестою ты обладаешь и безгранично ей доверяешь, лучше не спрашивай, где и когда, – лишь бы ласкаться умела она[711].

Господин – ни с места. «Да что вы, оглохли? Встаньте, я вам говорю». Тебя мне прислала весна. Нет, пусть их наберется побольше, одного недостаточно, ехать так ехать, у меня карета цугом.

И вот у лесенки уже три шупо, один из них подымается наверх, агенты проходят по залу, с молодым долговязым комиссаром во главе, торопятся, видно. Меня они довольно травили, я сделал все, что мог, человек я или не человек?

Он вынимает левую руку из кармана и, не вставая, стреляет в первого полицейского, который как раз собирается яростно наброситься на него. Ббах! Итак, мы покончили все наши расчеты на земле и летим к черту в пекло, летим с музыкой.

Полицейский, шатаясь, – в сторону, Франц встает и хочет прислониться к стене, но остальные толпой бросаются от двери в зал. Ну и прекрасно, чем больше, тем лучше. Он снова подымает руку, кто-то пытается обхватить его сзади, Франц отшвыривает его в сторону плечом, но тут на него обрушивается удар за ударом – по руке, по лицу, по голове, по предплечью. Ай, рука моя, рука, ведь у меня только одна и осталась, ай, сломают мне еще и эту, что я тогда буду делать, убьют меня, сперва Мици, а потом и меня. Все это ни к чему, все ни к чему, все, все ни к чему.

И валится, падает почти замертво около самых перил.

Свалился раньше, чем мог еще раз выстрелить, упал наш Франц Биберкопф. Игра проиграна, сдался, проклял жизнь, сложил оружие. Вот он лежит.

«Быки» и шупо отодвигают в сторону столики и стулья, опускаются возле него на колени, переворачивают его на спину, э, да у него искусственная рука и два револьвера, а ну-ка посмотрим его документы, постойте, да на нем парик. Франц Биберкопф открывает глаза, когда его дергают за волосы. Тогда его встряхивают, толкают, тащат за плечи, ставят на ноги, стоять он может, нахлобучивают на голову шляпу. Остальные все уже разместились на грузовике, Франца выводят из двери, на левой руке – цепь. А на Мюнцштрассе толпа, шум, гам невообразимые, ну да, стреляли же ведь, вот он, вот, тот самый, который стрелял. Раненого полицейского уже раньше увезли на автомобиле.

Это и есть тот самый грузовик, на котором в половине десятого выехали из полицейпрезидиума комиссары, агенты уголовного розыска и агентши, теперь грузовик едет обратно, на нем Франц Биберкопф, ангелы покинули его, как я уже упоминал. На дворе полицейпрезидиума партии арестованных выгружаются, их ведут по узкой лестнице наверх, в широкий, длинный коридор, женщин помещают отдельно, а кого освобождают, документы оказались в порядке, тому приходится пройти еще через контроль, тут обыскивают агенты, ощупывают всего, от груди до сапог, мужчины смеются, в коридоре ругань, давка, молодой комиссар и чиновники расхаживают взад-вперед, уговаривают публику не волноваться, не терять терпения. Все выходы заняты шупо, в уборную не пускают без провожатого.

В канцелярии сидят за столами чиновники в штатском, допрашивают арестованных, просматривают документы, если таковые имеются, и заполняют большие бланки: место совершения преступления, в районе какого участка, место задержания и тому подобное. Итак, ваша фамилия, приводы есть, когда были в последний раз арестованы, отпустите сперва меня, мне надо на работу. Полицейпрезидиум, 4-е отделение[712], время поступления: утром, днем, вечером, имя и фамилия, сословие или занятие, число, месяц и год рождения, место рождения, адрес, постоянного адреса нет, арестованный не мог указать адреса, указанный арестованным адрес оказался по выяснении на месте вымышленным. Вам придется подождать, пока ваш участок ответит, так скоро это не делается, ведь у них тоже только две руки, а кроме того, бывали случаи, когда люди указывают адрес правильный и по этому адресу действительно проживает лицо, которое зовут так, как вас, а на поверку выходит, что это совсем другой человек и у арестованного его документы, которые он украл, или получил по-приятельски, или еще какое-нибудь мошенничество. Справка в картотеке, приносят личную карточку, личной карточки не имеется. Составляется опись приобщаемым к делу вещественным доказательствам, предметам, имеющим отношение к настоящему или какому-либо иному преступному деянию, и наконец предметам, оказавшимся при задержанном, которыми он мог бы причинить повреждение себе или другим, как то: трости, зонтики, ножи, револьверы, кастеты и т. п.

Приводят Франца Биберкопфа. Спета песенка Франца Биберкопфа. И он попался. Его ведут в кандалах. Голова опущена на грудь. Его хотят допросить внизу, в первом этаже, в дежурном помещении. Но этот человек ничего не говорит, на него напал какой-то столбняк, правый глаз у него затек от удара резиновой дубинкой, и он часто проводит рукой по лицу. Но рука быстро опускается, по ней тоже пришлось несколько ударов.

Внизу, по мрачному двору, проходят на улицу те, которых уже отпустили, идут под руку со своими девицами. Если невестою ты обладаешь и безгранично ей доверяешь, а теперь мы пойдем, мы пойдем, а мы с песней пойдем в другой ресторан[713]. Правильность означенной описи подтверждаю, подпись заверена, следуют фамилия и служебный номер чиновника, принявшего вещи на хранение. В суд Центрального района города Берлина, комната 151, следователю IA[714].

Последним предстает и допрашивается Франц Биберкопф. Этот человек стрелял во время облавы в баре на Александрштрассе, но за ним есть еще и другие нарушения Уголовного кодекса. Его задержали там в бесчувственном состоянии, в какие-нибудь полчаса выяснилось, что, наряду с восемью разыскивавшимися полицией рецидивистами и неизменными беглецами из колонии для малолетних преступников, в руки властей попал необычайно крупный пассажир. Ибо у человека, который свалился там без чувств после стрельбы, оказалась искусственная правая рука, а на голове седой парик. На основании этого, а также благодаря нашедшейся в сыскном фотографии было немедленно установлено, что задержанный не кто иной, как подозреваемый в соучастии в убийстве проститутки Эмилии Парзунке в Фрейенвальде и уже имеющий судимость за убийство и сутенерство Франц Биберкопф.

Этот субъект