в статую. Лили ждала его ответа, и это время показалось ей вечностью. Но даже спустя вечность он продолжал молчать, не удостоив Лили и взглядом. Глубоко вздохнув, Лили поднялась и направилась к двери. На что она только надеялась? После всего, на что пошла ее семья ради своей репутации, они бы ни за что…

– Вернись! – Голос Альфреда разнесся по комнате. Лили вздрогнула и повернулась. – Подойди сюда, Лили.

Встревоженная, она направилась к кровати отца, стараясь скрыть хромоту. Внезапно Лили вспомнила сцену из «Короля Лира». В тот момент, когда Лир попросил Корделию остаться, было уже слишком поздно.

Альфред все еще держал в руках один из снимков – это был тот самый, который она сделала в салоне, в Ливерпуле. Отец поднял взгляд, и Лили впервые с возвращения почувствовала, что он действительно на нее смотрит. Альфред откашлялся.

– Михель уедет в Ирландию с Эммой и Чарли.

Лили ожидала чего угодно, но только не таких новостей.

– Что? – шепотом переспросила она.

Отец кивнул.

– Я и твоя мама так решили. Они усыновят его, и он поедет с ними. Это самое лучшее для мальчика, он будет счастлив.

– Я не понимаю…

Альфред еще раз посмотрел на фотографию, которую держал в руке.

– Это значит, что я потеряю своего сына во второй раз. – Он глубоко вдохнул. – Но я больше не хочу терять свою дочь.

Лили, должно быть, ослышалась. С неверием она посмотрела на отца. Тот кивнул головой, словно пытался убедить себя в правильности слов.

– Ты разведешься с Генри, и я поддержу тебя. Мы вернем Ханну, я обещаю. – Голос отца был твердым и уверенным. – Даю свое слово, Лили. Я не хочу принять еще одно решение, о котором пожалею в будущем. И которое уже будет не исправить.

Видимо, отец тоже вспомнил о короле Лире, и Лили тогда верно истолковала его послание. Некоторое время они смотрели друг на друга, и с плеч Лили словно упал тяжелый груз. Альфред откашлялся и отложил монокль.

– Значит решено, а теперь, пожалуйста, пригласи доктора Зельцера. Я хочу, чтобы он осмотрел твою ногу.

– Эти фотографии очень важны, пусть они ничего не доказывают, но могут склонить судей на твою сторону. – Дядя Роберт вздохнул и нагнулся над столом, рассматривая фотографии Лили. Франц очнулся от оцепенения, и когда Лили и Роберт собирались уйти в кабинет Альфреда, то настоял, чтобы пойти с ними. Теперь он стоял у окна, глядя на темный сад, не проронив ни слова. Роберт посмотрел на него, ожидая какой-либо реакции. Ее не последовало, и дядя снова повернулся к Лили. – Если ты подашь в суд и Генри сможет доказать твою измену, у нас не будет шансов забрать у него Ханну. Впрочем, если мы сможем доказать, что он тоже изменял тебе… Хотя его любовница вряд ли будет свидетельствовать против него.

– Кроме нее есть другие свидетели: Мэри и другие слуги. Если мы предложим им деньги, то возможно они…

– Лили, мы не можем подкупать свидетелей, – прервал ее дядя.

– Возможно, они все равно будут свидетельствовать в мою пользу, – вздохнула она.

– Это клеймо на всю жизнь, Лили, оно будет преследовать тебя вечно, подумай об этом.

Лили поднялась.

– Я уже все обдумала.

Дядя Роберт печально кивнул.

– Не сомневаюсь.

Франц вдруг схватил ее за руку и оттащил к окну.

– Твой развод убьет отца! – Его глаза были налиты кровью, щеки ввалились.

– Я уже рассказала ему, и он обещал поддержать меня.

Франц побледнел еще сильнее, хотя, казалось, дальше некуда.

– Ты и правда думаешь только о себе, чертова эгоистка! – прошипел он.

Лили ощутила бессилие – у нее не было сил бороться сейчас еще и с Францем.

– Уж ты-то лучше всех должен меня понимать. Ты знаешь, каково это жениться на той, кого не любишь. И любить того, о ком никто не должен узнать, – прошептала она.

– Что ты сказала?

Лили твердо встретила его взгляд.

– Я знаю, Франц. Знаю со времен церемонии открытия, – пояснила она. – Я видела книгу в твоей комнате и видела, как ты улыбаешься Каю. Тебе не нужно больше обманывать меня: я прекрасно понимаю, почему ты стал таким, какой есть.

Франц открыл рот, но не смог выдавить ни звука. Он смотрел на Лили так, словно видел призрака.

– Что ты несешь?! – еле слышно прошептал он.

– Я никогда и никому не проболтаюсь. – Лили схватила его за руку. – Пусть ты разрушил мою жизнь, и я ненавижу тебя за это, но ты был и остаешься моим братом. Этого ничто не изменит.

– Нам нужна стратегия, – донесся до них голос Роберта, который усердно делал заметки. – Нам необходимо действовать быстро. Если он отправит Ханну за границу, то это осложнит ситуацию. – Он бросил взгляд на Лили. – Повтори, пожалуйста, что он сказал? Слово в слово.

Лили придвинула стул к столу и села напротив. Горло словно сжали металлические тиски. Но прежде чем Лили успела заговорить, голос подал Франц:

– Нам следует обратиться в полицию порта. Возможно, он попытается посадить ее на корабль. У меня есть свои люди в порту, если мы задействуем как можно больше глаз, то Генри не сможет вывезти Ханну незамеченной. – Франц монотонно бубнил, словно слова давались ему с трудом.

Лили с изумлением уставилась на него. Франц не смотрел на нее, только на дядю Роберта. Тот кивнул, тоже весьма удивленный его вмешательством.

– Ты прав, не стоит терять и минуты.

– Я позабочусь об этом. – Франц широкими шагами направился к двери. Лили он по-прежнему не сказала и слова, но прежде чем он вышел, Лили удалось поймать его взгляд. Франц едва заметно кивнул. Его лицо все еще было бледным и мрачным, но на нем застыла решимость.

Глава 8

Йо показалось, что небо перевернулось. Раскинув руки, он упал спиной в воду. Время от того момента, когда он осознал произошедшее, до столкновения казалось бесконечным. Как будто кто-то замедлил вращение Вселенной.

Йо ничего не чувствовал – ни удара в грудь, ни холодных вод, сомкнувшихся над ним после падения, ни страха, который должен был быть. Йо попытался вдохнуть, но легкие медленно наполнялись водой Эльбы. Йо не мог двигаться, не мог кричать, не мог вырываться. На долю секунды он увидел лицо Карла, услышал смех Лили.

Йо медленно тонул в темных водах Эльбы. На мгновение в голове промелькнуло: следовало знать, такие люди, как Олькерт, всегда побеждают. К тому времени, когда легкие Йо наполнились водой, его сознание уже погасло. А когда сердце перестало биться, он почти достиг дна. Открытые глаза безучастно смотрели