Французский президент, чувствовавший себя не слишком комфортно, попытался оправдать прежнюю политику Франции в Руанде, утверждая, что «Франция не несет никакой ответственности за эту драму». Правда, когда он сказал, что геноцид начался только после гибели Хабьяриманы, Мусевени не преминул задать своему визави неприятный вопрос: «Кто же сбил самолет?», намекая на недавние «разоблачения» Барриля. Миттеран поспешил окреститься от этих «разоблачений»: «Капитан Барриль – авантюрист, я не верю ему. Он ушел в отставку из французской армии, он живет частной жизнью, это наемник. Он никогда не работал здесь, в Елисейском дворце, я никогда его не видел».

Лидер Франции, великой державы и постоянного члена СБ ООН, выступил во время этой встречи как проситель, всячески обхаживающий своего собеседника. С точки зрения французского руководства, однако, результат встречи стоил того – Мусевени согласился выступить в качестве посредника между Францией и РПФ.

Между тем положение французов в Руанде все более осложнялось. «Признание преступлений и обмана со стороны властей… – пишет Дефорж, – не заставило французских военных более благожелательно относиться к РПФ»[1739]. 30 июня генерал Жерманос отправил командованию «Бирюзы» директиву, в которой определил границы французских гуманитарных операций: на севере – Мукамира, в центре – ущелье Ндаба, на юге – Гиконгоро, разрешив в соответствии с распоряжением Балладюра осуществлять только экстренные миссии по эвакуации в направлении Бутаре[1740], к которому все ближе подступали отряды РПА. На следующий день французские военные провели свой первый рейд в Бутаре. После полудня там приземлился С-160, на борту которого находились Розье и несколько врачей Военно-медицинского отряда быстрого реагирования. Затем в Бутаре прибыли отряд парашютистов № 10 и подразделение 1-го полка парашютистов морской пехоты под командованием Тозэна[1741]. Общее число участников рейда составляло 40 человек[1742]. Одна группа под командованием подполковника Эрве Шарпантье после 18:00 отправилась на север с заданием эвакуировать монахов из Саве, однако она наткнулась на повстанцев, которые открыли огонь по первому джипу; сидевшие в нем два монаха и один военнослужащий ВСР были убиты, а сам Шарпантье получил ранение; французам пришлось спешно ретироваться[1743]. Более успешно прошла эвакуация монахинь из самого Бутаре; вечером они улетели на борту С-160[1744]. Ночью операция была прекращена, и все французские военные покинули город[1745], взяв с собой нескольких преподавателей местного университета и представителей клира, в том числе епископа Бутаре[1746].

Инцидент в Бутаре предельно резко поставил перед Парижем вопрос – что делать в условиях наступления РПА, которое не встречало реального сопротивления со стороны ВСР. 2 июля Ланксад представил руководству страны докладную записку[1747], в которой в мрачных тонах изобразил сложившуюся ситуацию и намерения РПФ: «Согласно собранным свидетельствам, – утверждал он, – продвижение РПФ сопровождается тяжелыми репрессиями, сравнимыми, несомненно, с теми, которые зафиксированы в правительственной зоне (курсив мой – И. К.), и вынуждающими бежать население хуту, которое в массовом порядке устремляется на запад и юг страны. Контакты с РПФ через генерала Даллэра… позволяют ясно увидеть, что РПФ намеревается продолжать свое наступление до границ Бурунди и Заира». Исходя из этого, Ланксад предложил два возможных варианта действий:

«Вариант № 1: отступать по мере продвижения РПФ, избегая любого столкновения, как мы это сделали в Бутаре. Как только РПФ поймет , это вдохновит его на продолжение . Тогда нашим подразделениям придется поэтапно снимать защиту лагерей беженцев, пытаясь предотвращать любую попытку резни до того, как РПФ установит контроль над этими зонами.

Этот вариант имеет то преимущество, что позволяет избежать любого военного столкновения с РПФ, но он в конечном итоге ведет к полному отступлению наших сил в Заир. Тогда они не смогут больше выполнять миссии по защите, которые им были поручены.

Вариант № 2: Совета Безопасности определить границу охраняемой гуманитарной зоны, исходя из наших предложений… РПФ будет ясно сказано, что его военные подразделения не должны туда проникать, и мы сможем осуществлять там защиту различных групп населения.

Выбор этого варианта несет риск вооруженного столкновения с РПФ, если он не будет уважать решения, принятые Объединенными Нациями. Можно, однако, надеяться, что декларирование нашей решимости должно закономерно ограничить этот риск.

Политически решение о создании защищенной зоны должно было бы, без сомнения, сопровождаться ясным указанием, что Временное правительство, отступившее в Гисеньи, больше не является официальным представителем страны» (курсив мой. – И. К.).

Сам адмирал решительно выступил за вариант № 2, и его поддержали ведущие члены правительства – премьер-министр, министры обороны и иностранных дел. В тот же день Кэ д’Орсэ поручил Мериме срочно связаться с Бутросом-Гали и, сославшись на «продвижение сил РПФ и вызываемые им массовые передвижения населения», выяснить его позицию относительно создания «гуманитарной зоны безопасности» (ГЗБ), а в случае поддержки им этой идеи добиться с его помощью принятия соответствующей резолюции СБ[1748].

Париж первоначально планировал включить в ГЗБ всю территорию, находившуюся под контролем ВСР, но затем отказался от этого намерения. По словам представителя французского правительства, «гуманитарная зона не должна стать анклавом хуту»[1749]. Было решено не распространять ее на северо-западную Руанду, довольствовавшись юго-западным регионом – «многоугольником, включающим префектуры Чьянгугу, Гиконгоро и южную половину Кибуйе», где находилось «максимальное число мест скопления перемещенных лиц»[1750]. Вечером 3 июня Жюппэ сообщил, выступая на канале «Франс-2», что она будет охватывать Чьянгугу, Гиконгоро и всю префектуру Кибуйе[1751]. Бутрос-Гали одобрил французскую инициативу, в том числе и предложенный вариант ее границ[1752]. Ее также поддержали франкофонные страны Африки[1753]. Реакция других государств была смешанной. В СБ основные сомнения по поводу французского проекта были связаны с подозрениями, что он преследует цель «блокировать продвижение РПФ» и защиту виновников геноцида[1754].