Принявшись наконец за еду, Эрен с Микасой не могли перестать вести пустую болтовню и между делом залипали в смартфонах, отвлекая друг друга дурацкими мемами, напоминавшими им их отношения.

Разговор взял новый виток ― друзья обсуждали будущее, делились мечтами.

― Вот знаете, батя частенько меня упрекал, что я занимаюсь фигнёй, дескать, художникам трудно пробиться и лучше заниматься настоящей мужской работой, ― говорил Жан, ярко жестикулируя. ― Хорошо, что мама всегда поддерживала. А в итоге я поднялся на иллюстрациях к современной прозе! Никогда бы не подумал, что раскручусь, нарисовав однажды за гроши картиночки к любовному романчику.

― Это тот, который «Слёзы на потолке»? ― уточнил Райнер.

― Не, там вроде «Слёзы на подоконнике», ― поправил его Порко. ― Сопливая херня, которая хайпанула полтора года назад. Мне бывшая порекомендовала тогда. Такой отстой, если честно.

― А мне понравилось! ― протестующе пискнула Саша. ― И Жан там такие шикарные иллюстрации нарисовал… ― Она мечтательно сложила руки в замочек у лица.

― Армин, кстати, недавно порекомендовал меня в качестве дизайнера персонажей боссу парижской компании по разработке видеоигрушек, для которой он коды пишет. Через неделю у меня собеседование по видеосвязи. Волнуюсь. Но надеюсь, мой неплохой французский накинет мне пару очков к уверенности!

― Жан, с твоим умением заговаривать зубы и стремлением во всём быть первым ты чего угодно добьёшься, ― заверил его Эрен.

― Все слышали? Он мне комплимент, что ли, сделал?..

― Я сегодня добренький.

― А сам-то чего, Егермейстер? Какие планы? ― спросил его Порко.

― Планы-то? Думаю, через год я спихну с места «плешивую бородёнку». Через два ― у меня будет хорошая тачка. А через три, скорее всего, появятся дети. Да, да, уныло-неинтересно, но что поделать: я бесталанный дурак, и мне очень нравятся мои «скучные мечты».

― Мне они тоже по душе, ― с улыбкой сказала Микаса. ― Меня вполне устраивает моё место в галерее, неожиданно доставшийся дом и мой замечательный ты.

― Поаккуратнее со словами, Аккерман! А то он сейчас разревётся от счастья и придётся выкидывать отсыревший стол, ― сыронизировал Кирштайн.

― Пошёл ты в жопу, ― со смехом пробубнил Эрен и уткнулся лицом в грудь Микасы.

― Выйдем на веранду? ― предложила она ему на ушко. ― Хочу свежим воздухом подышать.

― Там прохладно, а ты раздетая… Армин, мы твою куртку возьмём, а то мне лень за своей подниматься.

Арлерт закивал, не отвлекаясь от беседы с Энни.

Сырой ночной воздух был чист и неподвижен, вовсю горланили птицы и стрекотали кузнечики в высокой траве полей. Эрен обнял со спины Микасу и опустил подбородок ей на плечо.

― Я сам себе завидую. Странное чувство, ― с упоением произнёс он.

― Для тебя это прямо-таки новый уровень.

― Да уж. Только я никак не перестану сомневаться в том, что заслуживаю этого. Чудовищные воспоминания слишком давят на меня.

― Мы построим новые. Они будут лучше всего, что у нас когда-либо было.

***

Май 2032-го года

Эрен открыл глаза, щурясь от ослепительного солнечного света, пробивающегося сквозь качающиеся магнолиевые ветви. Над головой жужжал лениво парящий шмель, ему вторил шум пролетавшего в небе дирижабля. Сладкие ароматы цветов смешались с горьковатым запахом почвы. Крохотный рай, которого не должно было существовать.

― Почему я здесь? ― сонно протянул он, ёрзнув предплечьем по слипающимся векам.

― Заспался совсем, ― ответил ему смешливый девчачий голосок.

Повернув голову вбок, Эрен увидел устремлённые на него зелёные глазёнки. Растрёпанная коса каштановых волос, разбитые испачканные коленки и порванный жёлтый комбинезон: «Опять воровала яблоки в Деревянном городке… Ладно, чего уж злиться? Будто сам таким не был», ― с теплом подумал он.

― Привет, малявка. Ты из пещеры тролля вылезла?

― Ну не из яблоневого садика точно! ― с хитрой ухмылочкой соврала она.

― Полагаться только на шустрые ноги опасно в этом деле. ― Эрен кивнул на её ссадины.

― Не самые они и шустрые. У ребят шустрее. Зато я лучше всех лазаю по деревьям!

― Понятно… А где мама с На́таном?

― Они в музей скульптуры ушли. Мне с ними не хотелось, потому что скучненько там: мраморные голые дядьки и тётьки, криповые головы из гипса… ― деловито поясняла она, расчёсывая покусанную мошкарой лодыжку. ― Неделю назад ты говорил, что сегодня мы покатаемся в парке на лодке, но утром я спустилась в сад, а ты работал тут за ноутбуком. Не стала мешать. Грустно было, мама позвала нас в музей. Но ты же знаешь, что я не люблю такую фигню! Это их с Нейтом тема.

― Прости. Что-то я с этой работой напрочь забыл о самом главном… Ингрид, ― ласково обратился он, протянув дочери руку, ― полежишь со мной немножко?

Она ловко нырнула к нему в объятия и стала с любопытством озираться.

― И что, папуль, интересно тут?

― Не знаю. Просто очень хорошо. Попробуй, может, тебе тоже понравится.

Эрен сорвал травинку и пощекотал дочери нос. Ингрид дурашливо загоготала, дрыгая ногами, выхватила из его рук «грозное оружие» и стала щекотать в отместку. Но стоило ей краешком глаза увидеть пролетевшего мимо шмеля ― и весь задор тут же угас.

― Убери его, пап! ― испуганно завизжала она, обвив тонюсенькими цепкими руками шею Эрена, и уткнулась в неё лицом.

Он подул в пушистый яркий зад насекомого, и то плавно унеслось ввысь.

― Хорошо, что я не стал орать вместе с тобой, а то этого бедного шмеля инфаркт хватил бы от ужаса.

Ингрид снова начала хихикать, и Эрена окутало радостью. Он сжал в ладони её исцарапанную кисть, поцеловал в пальчики с обломанными грязными ноготками, неумело накрашенными синим лаком, и вспомнил, что девять лет назад эта ручка казалась ему невообразимо хрупкой. Ему было страшно брать на руки собственных детей, он не мог сдерживать слёз от накатывающих волнами эмоций. Микаса же напротив, была настолько величественно спокойной и счастливой после родов, что Эрену делалось перед ней неловко.

Несмотря на то, что родились двойняшками, Натан и Ингрид жили совершенно разными интересами. В отличие от своей оторвы-сестрицы, Нейт и внешне, и характером был похож на мать, оттого шебутное времяпрепровождение Ингрид с отцом казалось ему странным. Он обожал свернуться калачиком под боком читающей вслух Микасы и забрасывать её вопросами, а его тумбочка ломилась от набросков собственных комиксов и портретов одноклассников.

Родители поощряли увлечения обоих чад и делали всё