несколько тягостных секунд. Взгляды Цезаря и Помпея пересеклись – едва не посыпались искры. Это было столкновение двух новых титанов, прообраз их будущего противостояния, размах которого не мог предвидеть никто из собравшихся на улицах Субуры, в сердце Рима. Все началось с суда над сенатором-взяточником, но Цезарю удалось раздуть дело до невиданных масштабов. В любой миг могло вспыхнуть восстание…

Время для битвы еще не настало, и произойти ей надлежало не здесь. Этому Цезарь научился у Мария: сражаться только в подходящем месте и в подходящее время.

– Хорошо, – ответил Цезарь. – Я уеду из Рима.

Помпей с облегчением вздохнул.

Ветераны и наемники, казалось, тоже остались довольны, а охваченные унынием горожане, столпившиеся на улицах, бессильно опустили руки с камнями и ножами. Еще один вождь покинул их.

– Я уеду, – повторил Юлий Цезарь, – но я вернусь.

Произнеся эти слова, он вместе с Корнелией и Лабиеном направился к дому.

«Но я вернусь», – прокатилось по улицам Рима.

Рукоплескания возобновились с еще большей силой:

– Цезарь, Цезарь, Цезарь!..

Помпей развернулся на каблуках и в сопровождении свиты величественно удалился по тому же проходу среди толпы, зная, что это еще не конец. По пути он слышал непрекращающиеся возгласы в честь Цезаря, проигравшего суд над Долабеллой.

– Цезарь, Цезарь, Цезарь!..

Что мы обрели – поражение или победу, – иногда становится ясно лишь со временем.

Корабль во Внутреннем море

Спустя два дня после сражения на пристани

У Пердикки все еще были забинтованы руки, но раны быстро заживали. Аэроп погиб. Архелай ослабел, но выздоравливал, устроившись на лежанке в трюме корабля. Старый Орест остался в Риме: у него не было сил на новое путешествие.

Миртала подошла к своему жениху сзади и обняла его:

– Что будет с этим благородным стариком?

Они говорили об Оресте, стоя на палубе.

– Тот римлянин обещал позаботиться о нем, – ответил Пердикка.

– Юлий Цезарь?

– Да.

– Он это сделает?

– Он еще ни разу не нарушил своего слова. Его правосудие подвело нас, но, видимо, и его тоже. Однако он выполнил свое обещание: защищал нас на римском суде, выступая против Долабеллы, и делал все возможное до самого конца. А потом помог нам сесть на корабль и бежать из Рима. Он присмотрит за стариком Орестом. Я в этом уверен.

Оба сделали несколько шагов и остановились на носу корабля.

Миртала крепко обнимала Пердикку.

– В Фессалонике… мы поженимся, – проговорил он. – И обо всем забудем.

Она не ответила, уткнувшись лицом в его плечо.

Их овевал морской бриз.

– Нас ожидает хорошее плавание, – продолжил он. – Я чувствую.

– Фессалоника и другие русалки нас защитят, – добавила Миртала.

Они стояли, обдуваемые морским ветром, обдаваемые брызгами волн, которые рассекал корабль.

– Как ты думаешь, услышим ли мы еще об этом человеке? – спросила Миртала. – Я имею в виду Цезаря.

Пердикка медленно кивнул и, не отрывая взгляда от горизонта, ответил:

– Я убежден, что очень скоро мы снова о нем услышим.

Приложения

Историческая справка

Не читайте, пока не закончите роман. Историческая справка раскрывает часть сюжета.

Детство и юность Юлия Цезаря можно назвать темным периодом его биографии. По мере роста популярности Цезаря появлялось все больше точных сведений о его общественной и личной жизни. Но о первых двадцати трех годах, которым посвящен роман, нет почти ничего.

Тем не менее нам известно многое о суде над преступным сенатором Долабеллой. Мы знаем, как звали защитников, когда проходило разбирательство, какими законами руководствовались во время него, знаем имя молодого обвинителя: Гай Юлий Цезарь. Мы знаем, чем все закончилось: обвиняемого признали невиновным, так что Долабелла был оправдан. Но сведения о самом суде, звучавших во время него речах утрачены, что вполне объяснимо с учетом особенностей эпохи. Римские патриции, выступавшие в судах, такие как Цицерон и сам Цезарь, обнародовали содержание только тех процессов, которые выигрывали. Какой смысл предавать огласке поражение? Даже если виной были различные происки и подкуп. Поражение есть поражение, по крайней мере так обстояло дело в Риме. Лишь со временем Цезарь и его соратники поняли, что суд над Долабеллой, пусть и проигранный, позволил римскому плебсу увидеть в Цезаре нового народного вождя, обладавшего хитростью, умом и смелостью, – идеальную замену его дяде Марию. Все это описывается в романе.

И все же меня удивляет, как мало известно о жизни Цезаря в то время, когда он выступал в суде (участие в разбирательствах было начальным этапом карьеры для многих молодых римских аристократов, стремившихся заявить о себе именно в базиликах Рима). Без сомнения, Юлий Цезарь лучше других знал, как использовать эти выступления для повышения своей известности.

Однако следует подчеркнуть, что многие аристократы стремились заявить о себе в судах, рассчитывая на легкую победу. Цезарь согласился принять участие в процессе, где все было против него, вступив в неравную борьбу с коррупцией и произволом. Разумеется, он использовал суд в личных интересах, но все же встал на защиту македонян, которые были потерпевшими, слабой стороной в этой тяжбе. Он мог бы защищать Долабеллу, как сделал его дядя Котта. Это было бы гораздо проще, но он выбрал путь справедливости – рискованный, опасный, ведущий к верному поражению. Последующие события показали, что это поражение стало поворотным моментом в жизни Цезаря и истории Рима, о чем говорится и в романе.

Не важно, что формально он проиграл. Он одержал нравственную победу, и суд на Долабеллой стал важнейшим событием для Цезаря как политика: он обрел известность.

Поскольку текстов судебных речей не сохранилось, мне пришлось реконструировать их в сотрудничестве с профессором римского права Университета Валенсии Алехандро Валиньо. Я воссоздал выступления в духе того времени, опираясь на законы, введенные Суллой и действовавшие в 77 г. до н. э. В разделе с благодарностями я подчеркиваю, что все претензии относительно качества этого воссоздания могут быть адресованы только мне лично.

Я обратился к источникам, которые можно назвать «параллельными текстами», то есть к опубликованным и дошедшим до нас материалам судебных процессов по обвинению во взяточничестве, состоявшихся приблизительно в то же время – таким, как судебный процесс против Верреса, где обвинителем был Цицерон. Эти тексты помогали мне воссоздать речи и ходатайства защитников и свидетелей в деле Долабеллы, чьим обвинителем был Цезарь.

Я старался придерживаться точной датировки исторических событий, однако время было неспокойным, и разные источники относят восстания, осады, битвы и уличные драки к разному времени: расхождение может составлять месяцы или даже годы. В частности, у меня смерть Суллы совпадает с осадой Митилены на острове Лесбос, хотя