Открываю письмо. Внутри пара строчек текста: «Валерия, вам эта информация может показаться ненужной, но обратите на нее внимание». И ссылка на поисковый запрос: Вероника Корецкая балерина. Вроде фигня, но достаточно ладно скроенная, чтобы оставить ее без внимания. Никаких намеков, никаких громких разоблачений, ничего такого, что давало бы повод для подозрений в банальном вбросе. Побуждает начать задумываться: с хрена ли мне, простому смертному, сдалась какая-то балерина? Я и чунга-чангу танцевать не умею, а тут - целый балет. Я бы и сам повелся, пошел рыть дальше, а Валерия, как любая женщина, точно не смогла выбросить и забыть. Другой вопрос, что в виртуальном пространстве о нас с Никой ничего нет и не может быть. Наши отношения не предполагали никакой открытости, а тем более совместных фоток в сети. Единственное, что может найти Лера - только Нику. Значит, цель была просто обратить внимание, посеять зерно сомнения на тот случай, чтобы в будущем если вдруг у меня с Никой возникнут какие-то контакты, мне было максимально некомфортно скрывать их от супруги. Ни и параллельно попортить кровь. Только «умник» ошибся, почему-то думая, что все женщины вокруг - типичные тупые идиотки, неспособные фильтровать информацию, а сразу закатывающие истерики. Хотя, если быть до конца откровенным, если бы Лера поступила так, как рассчитывал «доброжелатель», и задала вопрос в лоб, эффект неожиданности вполне мог бы дать определенный результат - от нее я точно не ждал бы вопросов о том, кто такая Вероника Корецкая.

Снова прислушиваюсь - наверху уже тихо. Возможно, Волчонок уснул: у него такая традиция - праздновать выезд загород крепким полуторачасовым сном. Быстро еще раз смотрю на адрес отправителя, фиксирую в памяти и возвращаю телефон на место. Потом по памяти, пока Валерия спускается по лестнице, набираю его в чат своих специалистов-кротов и прошу вытащить из этого все, что можно, а главное - точку отправления.

— Ну как он? - спрашиваю про сына, когда Валерия подходит сзади и обнимает меня за талию, доверчиво укладывая голову мне на спину.

Иногда чувствую себя немного виноватым за то, что приходится напоминать себе как-то проявить нежность в такие моменты, потому что чисто на автомате эта херня не работает. А с Верой работала всегда. Только сейчас почему-то начинаю сравнивать, как по итогу по-разному относишься к женщинам, одну из которых любишь, как больной, а другая - что-то вроде своей в доску подруги. Одну всегда хотелось трогать, даже когда она, стесняясь своей хромоты, старалась держаться от меня подальше, а другую приходится «учиться» вовремя обнимать, чтобы не обижать.

— Уснул, - подтверждает мою теорию Лера. - Извини, я знаю, что слишком перегибаю палку, но очень переживаю.

— Все в порядке. Я бы проворонил.

Она еле слышно вздыхает, и я так понимаю, что сказал что-то не то, что она хотела бы услышать.

— Нам с Вовкой очень повезло, что ты так заботишься о моем сыне, - пытаюсь исправить ситуацию, но… кажется, делаю только хуже.

Лера разжимает руки и отходит в сторону, слишком нервно начиная распаковывать дорожную сумку с вещами. Я даю ей несколько минут успокоиться и только потом спрашиваю, в чем дело. Можно было бы прикинуться шлангом и сделать вид, что ничего не понимаю, но Лера такого отношения не заслуживает.

— Ты даже не замечаешь, - не отрываясь от своего занятия, говорит жена.

— А ты не замечаешь, что начала складывать в сумку вещи, которые только что оттуда вытащила.

Она напряженно улыбается, садится рядом с сумкой на диван и перебирает собственные пальцы.

— Ты всегда говоришь «мой сын», - озвучивает причину. - Я думала, со временем это как-то изменится, пройдет, но ты все время так говоришь. Даже когда рядом были мои родители, хотя, кажется, мама была слишком занята упреками тебя, чтобы обратить на это внимание.

Валерия умеет обижаться так, что я чувствую себя абсолютным дерьмом, и при этом ей даже не нужно повышать голос или опускаться до ругательств. То есть, она просто озвучивает факты, к которым не придраться, потому что они на сто процентов верные.

— Ты же знаешь, что ничего такого… Это просто слова… - Окончательно потеряв надежду внятно объясниться, закрываю рот.

— Ничего такого, да, - смиренно соглашается Валерия, снова тянется за кофтой из сумки, но бросает на полпути. - Я просто думаю, что будет, когда Вовка немножко подрастет и тоже начнет обращать внимание на то, что ты называешь его своим сыном, а не нашим.

А самое паскудное, что я действительно делаю это совершенно неосознанно. Потому что в моей голове он наш с Верой сын, а не мой с Валерией. Так было до того, как я узнал, что Планетка жива, а теперь все намного усложнилось. Внутри меня как будто торчит неведомая хуйня, которая врубает сирену каждый раз, когда Лера пытается перетянуть на себя одеяло.

— Ты, наверное, очень сильно ее любил, - не поднимая взгляда от сложенных на коленях рук, тихо говорит Валерия. - Раз до сих пор не можешь забыть.

Я мысленно чертыхаюсь и в очередной раз вспоминаю чью-то мудрость на тему женской логики. Честно, мне бы в голову не пришло связывать «мой сын» и страдания по прошлым отношениям. Поэтому первые секунды даже не знаю, как на все это реагировать. Или просто пытаюсь найти себе оправдание?

— Ты уверена, что нам нужно развивать эту тему? - Надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы закончить разговоры о моем прошлом, пока не произошла какая-то херня и не всплыло имя Веры.

— Я просто… пытаюсь понять, когда ты начнешь считать меня… - Валерия беззвучно вздыхает, только высоко поднимает и медленно опускает плечи, как будто весь остальной эмоциональный шквал происходит так глубоко внутри нее, что это невозможно рассмотреть ни под каким микроскопом. - Я люблю Вову как сына. Он… и есть мой сын, даже если родила его другая женщина. Но ведь… Скажи…

Она перестает смотреть на руки и переводит взгляд на меня. Я знал, что иногда женщины могут «убивать глазами», но всегда думал, что эта метафора касается исключительно способности красоток стрелять по понравившимся мужикам. У Валерии взгляд человека, который готов до последнего отстаивать свое и неважно, сколько трудностей предстоит перенести, чтобы доказать всему миру, что он так решил.

Валерия решила, что у Вовки может быть только одна мать - она.

— Разве той женщине, которая