опять ошибся! — воскликнул Митька. — Это мы спрашиваем, откуда ты такой неграмотный на наши головы?

— Идите, ребята, по-хорошему, — казал Андрей. Ему не хотелось, чтобы Фрося была свидетелем драки, исход которой не сулил ему ничего хорошего. И он сделал еще одну попытку разойтись мирно: — Выпили, ну и идите своей дорогой. Вы меня не видели, я — вас.

— Ха! — скричал Митька, поворачиваясь к своему дружку. — Еще немного, и он скажет, что поил нас.

Фомка зверовато ухмыльнулся.

— У пижона со страха затемнение. Это бывает.

Нервы Андрея напряглись. Закипала злоба. Он отдал Фросе пластинки.

— Отойди, — попросил.

Фрося увидела его побледневшее лицо, обострившиеся скулы, испуганно шепнула:

— Бежим, Андрюша. Бежим.

— Куда, птичка? От Фасона не так быстро можно уйти.

— Хватит кривляться, — оборвал его Андрей. — Если говорить, так по-мужски, колосник тебе в бок.

— Сися, ты что-нибудь понял? Он, кажется, заговорил с той ноты, что режет мне левое ухо. Он сам выпросил. — Митька изогнулся, замахиваясь кулаком. — Так получи же пачку! — выдохнул, подаваясь всем телом вперед.

Андрей успел перехватить его руку. Взвыв от боли, Митька перевалился через подставленное Андреем бедро, как мешок, грохнулся о дорогу. Фомка двинулся на помощь товарищу, но напоролся на сильный прямой удар в солнечное сплетение, ахнул и осел, хватая ротом воздух.

Пока Андрей разделывался с ним, подхватился Митька, нашарил камень, пошел на Андрея, намереваясь напасть сзади. Фрося закричала, и Андрей вовремя увернулся, тут же захватил занесенную для удара руку, камень вывалился, а Митька снова упал на землю.

Андрей огляделся, тяжело выдохнул, вытер платочком лицо, шею.

К нему кинулась Фрося, прижалась.

— Идем отсюда, Андрюша, — обеспокоенно заговорила. — Идем. Там еще один... в переулке.

Но тот, третий, не ввязываясь в драку, торопливо удалился, держась теневой стороны.

— Вот и все, — еще раз глубоко вздохнул Андрей. — Теперь порядок.

Фомка сидел в дорожной пыли. А Митька поднялся. Руки его висели вдоль туловища, как плети. Он пошатывался, временами тряс головой.

— Что ж, Фасон, сочувствую, — сказал Андрей. — Теперь с ложечки будут кормить, пока руки отойдут. Это я тебе точно говорю.

— Погоди, — хрипло пригрозил Митька. — Еще встретимся.

Андрей отослал Фросю в сторонку, шепнул Митьке:

— Это тебе за то, что своих не узнал. Понял? — добродушно подморгнул ему. — А обознаешься в другой раз — побей меня закон, разделаю, как бог черепаху. Учти. И корешку на ухо «стукни».

Митька даже рот раскрыл от удивления, выпучил глаза.

Андрей ухмылялся, довольный своей выходкой. По крайней мере, теперь его здесь никто не тронет.

— Ой, как я боялась, как боялась! — заговорила Фрося, когда он подошел. Взяла его под руку. — От них всего можно было ждать.

— Сначала и я боялся, — признался Андрей. — Думал, что с настоящими блатными дело имею, а они — котята...

— Ты так страшно дрался!

— Вовсе и не дрался.

— Ну да, «не дрался». Они сами падали.

— Мне-то что за выгода? Опять никакой жертвы. Даже нос не расквасили.

Фрося засмеялась, лукаво поглядывая на него.

— Если бы ты сам с ними справился, а то ведь волшебная присказка помогла.

— В драке никакое волшебство не поможет. А вот самбо — да... Это такие приемы самообороны, — уловив вопросительный взгляд Фроси, пояснил Андрей. — Нас на заставе этим приемам обучали. Сильнейшая штука! Встречается, например, диверсант, нарушитель границы. Пусть даже с револьвером. Все равно в два счета можно скрутить, только бы раньше не выстрелил, так дашь приемчиком — револьвер или там нож — в сторону, а его через бедро. Сустав — хрясь. Готово. Безвредный.

Фрося шла, не отпуская от себя Андрея. Ей приятно было идти вот так, опираясь на его сильную руку. Она слушала его, а сама снова и снова думала о том, как он не похож на тех, других, кто добивался ее взаимности. Она отыскивала и находила в нем все новые и новые привлекательные черты, не подозревая, что повторяет в этом его, Андрея, который совсем недавно вот так же старался постичь ее внутренний мир.

— Конечно, — продолжал Андрей, — их, диверсантов, тоже обучают. Но тут уж кто ловчей, того и верх. Сумеешь первым захватить, еще поживешь на белом свете. Нет — тут тебе и смерть.

Фрося вздрогнула, лишь на мгновение представив Андрея бездыханным. Невольно плотнее прижалась к нему.

— Замерзла? Хочешь, пиджак дам?

— Еще одна звезда сгорела, — сказала Фрося.

— Ага. Звездопад.

— Загадал?

Андрей махнул рукой.

— Все равно не сбывается.

— Что ты?! Сбудется!

Они уже подошли к калитке верзиловского двора. Остановились. Из дома доносились голоса — вечеринка была в разгаре.

— Сбудется? — недоверчиво глянул на нее Андрей. — Правда?

Фрося кивнула.

— Если очень, очень хочешь этого, — добавила еле слышно.

И он ее поцеловал. Торопливо, словно боясь растерять вдруг обретенную решительность, привлек к себе и поцеловал.

Потом какое-то мгновение стояли притихшие, растерянные.

Потом Фрося выскользнула из его рук и, смеясь, взбежала на крылечко.

29

Реже стали видеться Сережка и Геська. А что поделаешь? Рабочие люди. У каждого забот добавилось, обязанностей. Смотришь, не одно, так другое задерживает в депо. То профсоюзное собрание, то митинг, то занятие политшколы. Бывают и бригадные собрания, и производственные совещания. Как же! Хоть теперь и самостоятельные, а все равно в коллективе работают. Как все, так и они. К тому же у Геськи много времени забирают переезды в Ясногоровку и обратно — с работы.

Иногда смены не совпадают.

Казалось, так и отвыкнуть друг от друга можно, охладеть, но у них же еще крепче стала дружба. Наверное, потому, что общими были и сердечные тайны.

Друзья лежали на берегу пруда, подставив солнцу животы. Приехали они сюда на Сережкином велосипеде, расположились возле вышки для прыжков в воду. Тут обрыв и самое глубокое место. Только после работы могут они вот так нежиться на солнце. Да еще по воскресеньям. Не то что студенты, которые все дни напролет проводят на пруду. У них своя компания. Собираются на другом берегу, где девчонки купаются. Режутся в подкидного и, кто проиграл, того берут за руки, за ноги и, раскачав, бросают в воду. До них Сережке и Геське нет дела.

Впрочем, это не совсем так.