но пыталось получить от нее помощь в своей примитивной пропагандистской работе, совершенно не понимая, что это за библиотека. Вот характерный документ: «В Козельский отдел народного образования. Вследствие отношения Политпросвета от 31 марта сего года за № 8039 сообщаю, что книг о “конституции советской власти” в библиотеке Оптиной пустыни не имеется. Заведующий библиотекой Иосиф Полевой».

Совсем малочисленной стала братия обители. Монахов забирали в войска, на работы куда-то, вынуждали вообще покинуть монастырь; кто-то не выдерживал всех создавшихся трудностей и уходил… Не осталось молодых послушников. А еще была необходимость служить иеромонахам на приходах по Калужской епархии: священников часто арестовывали, ссылали, храмы оставались «без пения»… Калужский владыка часто запрашивал оптинского настоятеля по этому поводу. Вот один из рапортов отца Исаакия епископу:

«В Калужский епархиальный Совет

настоятеля Козельской Введенской

Оптиной пустыни архимандрита Исаакия

Рапорт.

Во исполнение указа Епархиального Совета от 8 сего апреля 1919 года за № 1692 имею честь представить список командированных в приходы иеромонахов и донести, что 1) иеромонах Зосима, командированный в с. Засекино 23 минувшего марта скончался от тифа на приходе; 2) иеромонах Вениамин 2-й (Баторцев) служит в Костине, но на каких условиях, мне неизвестно. Свободных иеромонахов, могущих быть командированными, не имеется: во всяком случае командировка новых иеромонахов сопряжена с большими затруднениями для обители. Настоятель архимандрит Исаакий.

№ 80. 1/14 апреля 1919 года».

В приложенном списке указано, что иеромонахи служат: отец Адриан с 4 января 1919 года на приходе в селе Куровском; отец Осия с 12 февраля — в селе Хрилетове; отец Арсений с 10 декабря 1918 года — в селе Олопове; отец Аркадий с 7 января 1919 — в селе Указово; отец Игнатий с 24 мая 1918 — в селе Позднякове; отец Макарий с 5 марта 1919 — в Полошкове; отец Варсис с 13 марта 1919 — в селе Верском.

18/31 марта 1920 года архимандрит Исаакий направил рапорт преосвященному Феофану, епископу Калужскому: «Имею честь почтительнейше донести Вашему Преосвященству, что скитоначальник игумен Феодосий 9/22 сего марта мирно скончался, напутствованный Святыми Таинами; погребен на монастырском кладбище невдалеке от прежде почивших старцев и скитоначальников около Введенского собора. Временное управление скитом мною поручено старцу иеромонаху Нектарию, на что покорнейше прошу вашего архипастырского благословения, так как делать выборы скитоначальника мне казалось бы неблаговременным по переживаемым пустынью обстоятельствам». Одновременно тем же числом был послан отцом Исаакием второй рапорт, гласивший: «Старец иеромонах Нектарий по примеру своих предшественников пожелал принять пострижение в великую схиму, о каковом желании своем заявил с просьбою донести о сем Вашему Преосвященству и испросить Вашего архипастырского благословения на постриг. Со своей стороны не видим никаких препятствий к принятию святой схимы старцем иеромонахом Нектарием по примеру прежних старцев и скитоначальников. Имею честь покорнейше просить Ваше Преосвященство благословить благое желание старца иеромонаха Нектария». 7(?) апреля последовала резолюция владыки: «Исполнить».

Об отце Феодосии сохранилось не так много известий. В предыдущих главах он появлялся у нас при различных обстоятельствах. Теперь же мы вспомним некоторые другие случаи его монашеской жизни. Мирское его имя — Александр Васильевич Поморцев, и родился он в 1868 году в городке Вытегре Олонецкой губернии. Там учился в уездном училище. Начало монашескому житию полагал в Оптиной пустыни, потом служил в Вологодском Архиерейском доме, затем в Троице-Сергиевой Лавре, откуда вернулся в Оптину, в скит. О нем писал в 1916 году архимандрит Вениамин: «…в скиту был обычай — вечерние молитвы совершать в домике отца скитоначальника. После этого мы все кланялись отцу Феодосию в ноги, прося прощения и молитв, и постепенно уходили к себе. А если ему нужно было поговорить с кем-нибудь особо, то он оставлял их для этого после всех. Но на этот раз отец Феодосий оставил всех. Братии в скиту было немного. После “прощения” он обращается к отцу Кукше564 и довольно строго спрашивает:

— Кто благословил тебе разрешить отцу архимандриту (то есть мне) служить ныне литургию?

Отец Кукша понял свою вину и без всяких оправданий пал смиренно в ноги скитоначальнику со словами:

— Простите меня, грешного! Простите.

— Ну, отец архимандрит не знает наших порядков. А ты обязан знать! — сурово продолжал выговаривать отец Феодосий.

Отец Кукша снова бросается в ноги… <…> Так он и не сказал ни одного словечка в свое оправдание. А я стоял тоже как виноватый, но ничего не говорил… <…> И мне, и всей братии был дан урок о послушании… <…>

Но вот скоро встретился другой случай. В Калужскую епархию приехал новый архиерей… <…> День был солнечный. Утро ясное. Вижу, отец Феодосий направляется с отцом Кукшей к храму святого Иоанна Предтечи. Я поклонился. Батюшка говорит мне, что ныне он с отцом игуменом монастыря [архимандритом Исаакием] едет в Калугу представляться новому владыке:

— Вот сначала нужно отслужить молебен. <…>

В это время отец Кукша отпер уже храм, и мы двинулись туда. На пути отец Феодосий говорит мне:

— Вы знаете, отец Кукша — великий благодатный молитвенник. Когда он молится, то его молитва — как столп огненный летит к Престолу Божию.

Я молчал. И вспомнил выговор этому столпу: видно, было нужно это и ему, и всем нам…»565.

Вот еще запись архимандрита Вениамина об отце Феодосии:

«— Вы для чего приняли монашество? — спросил он меня.

— Ради большего удобства спасения души и по любви к Богу, — ответил я.

— Это хорошо. Правильно. А то вот ныне принимают его, чтобы быть архиереями “для служения ближним”, как они говорят. Такой взгляд неправильный и несмиренный. По-нашему, по-православному, монашество есть духовная, внутренняя жизнь; и прежде всего — жизнь покаянная, именно ради спасения своей собственной души. Ну, если кто усовершится в этом, то сможет и другим послужить на спасение. А иначе не будет пользы ни ему, ни другим»566.

Свое посещение отца Феодосия описал В.П. Быков, бывший спирит, обратившийся в Православие. «Я позвонил. Выходит келейник и просит меня войти. <…> Через короткий промежуток времени ко мне вошел старец Феодосий, человек высокого роста, с очень густыми, с большой проседью волосами, с небольшой бородкой и очень красивыми, глубокими, вдумчивыми глазами. <…> Передо мной был человек огромного духовного опыта и широко образованный567. Благословляя меня на работу популяризации христианской нравственной этики, он преподал мне чрезвычайно много ценных советов; снабдил меня указаниями, которые, как уже я вижу теперь, были так необходимы, так нужны мне. А когда я предложил ему целый ряд вопросов, касающихся переустроения моей личной жизни, то чувствовалось… что старец какими-то