У обочины на Маргейт-роуд стояла сожженная машина. Девочка помедлила возле нее, оглядывая молчаливые фасады на противоположной стороне улицы, и тут услышала какой-то звук за спиной. Оглянулась и увидела в свете полуоткрытой двери ближайшего дома перекошенное лицо горгульи под лавиной сальных кудрей.

– Тик!

– По правде говоря, Терренс, – сказал тот, когда исчезла искажающая лицо гримаса.

Тик жил под самой крышей. Нижние этажи пустовали, светлые прямоугольники на обоях – призраки исчезнувших картинок – провожали поднимающихся взглядом.

Хромота Тика, когда он взбирался перед ней вверх по лестнице, сделалась еще более явной. На нем был серый костюм из блестящей плащовки и табачного цвета замшевые оксфорды на толстой подошве.

– А я тебя ждал, – сказал он, с усилием перенося тело со ступеньки на ступеньку.

– Правда?

– Я знал, что ты сбежала от Суэйна. Мониторил понемногу его трафик, когда было время, свободное от того, другого…

– Другого?

– Ты что, не знаешь?

– Прости?

– Все дело в матрице. Там что-то происходит. Проще показать, чем пытаться объяснить. Тем более что объяснить это я все равно не могу. Готов поспорить, три четверти всего человечества сейчас подключены к сети, смотрят шоу…

– Я не понимаю.

– Сомневаюсь, что кто-то вообще понимает. В секторе, где Муравейник, возник новый макроформ.

– Макроформ?

– Очень большая база-конструкт.

– Я пришла предупредить Салли. Суэйн и Робин Ланье собираются сдать ее тем, кто готовит похищение Анджелы Митчелл.

– Как раз об этом я бы волноваться не стал, – сказал Тик, поднимаясь на верхнюю площадку. – Салли уже увела у них из-под носа Митчелл и чуть было не прикончила Суэйнова человека в Муравейнике. Теперь они в любом случае за ней охотятся. Черт побери, скоро за ней станут охотиться все и каждый! Тем не менее можно попробовать это ей передать, когда она выйдет на связь. Если выйдет…

Тик жил в мансарде, состоящей из одной большой комнаты, причудливая форма которой заставляла предположить, что в ней убрали внутренние перегородки. Несмотря на ее размеры, всю комнату заполняли вещи. На взгляд Кумико, выглядела она так, будто кто-то распределил все содержимое какой-нибудь акихабарской лавки[84]в пространстве, уже в избытке заставленном – на гайдзинский манер – всякой массивной мебелью. И тем не менее комната отличалась удивительным порядком и чистотой; даже стопки журналов были тщательно выровнены по углам низкого стеклянного столика, где они покоились рядом с девственно-чистой керамической пепельницей и скромной белой вазой со срезанными цветами.

Пока Тик наливал в электрический чайник воду из фильтрующего кувшина, она снова попыталась вызвать Колина.

– Что это? – спросил Тик, ставя кувшин на место.

– Модуль-гид «Маас-Неотек». Он разбился, и я не могу вызвать Колина…

– Колина? Это стим-устройство?

– Да.

– Давай посмотрим… – Он протянул руку.

– Мне подарил его отец…

Тик присвистнул:

– Должно быть, стоит целое состояние. Ну конечно же, один из «маасовских» мини-ИскИнов. Как он работает?

– Нужно сжать модуль в руке, тогда появится Колин. Но никто, кроме меня, не может ни видеть его, ни слышать.

Тик поднес модуль к уху и встряхнул.

– Он разбился? Как?

– Я его уронила.

– Видишь ли, разбит только корпус. Биософт отделился от капсулы, так что тебе не включить его как раньше, вручную.

– Ты можешь его починить?

– Нет. Но если хочешь, мы можем войти в него через деку… – Он вернул ей модуль.

Закипел чайник.

За чаем девочка рассказала ему про свое путешествие в Муравейник и про визит Салли к святилищу в тупичке.

– Он называл ее Молли, – сказала она.

Тик раза четыре попеременно кивнул и подмигнул.

– Ну да, там она звалась так. О чем они разговаривали?

– Говорили о каком-то месте под названием «Блуждающий огонек». О старом знакомом по имени Кейс. О каком-то враге, женщине…

– Тессье-Эшпул. Я это выяснил для нее, когда ворошил барахлишко Суэйна. Суэйн собирается продать Молли так называемой леди три-Джейн. У этой леди самое полное досье пикантнейшего грязного белья, какое только можно себе представить, – вообще на всех и на вся. Я был страшно осторожен и не подходил к этому слишком близко. Суэйн сейчас торгует этими скандалами направо и налево, по ходу дела сколачивая себе не одно состояние. Уверен, что у нее достаточно грязи и на нашего мистера Суэйна…

– А она здесь? В Лондоне?

– Вроде бы где-то на орбите, хотя поговаривают, что она умерла. По правде говоря, я как раз над этим и работал, когда наш крошка возник в матрице…

– Прости, я не поняла.

– Подожди минутку, я тебе покажу.

Он вернулся к обеденному столу, неся плоский прямоугольник с рядом крошечных переключателей вдоль края. Поставив тот на стол, Тик тронул мини-клавишу. Над проектором вспыхнула трехмерная голограмма: неоновые линии решетки киберпространства с яркими фигурами, одновременно простыми и сложными, – графическое представление безмерных скоплений хранимых данных.

– Вот они, все наши стандартные большие говнюки. Корпорации. Можно сказать, довольно стабильный ландшафт. Иногда какая-нибудь отращивает приложение, или у тебя на глазах происходит захват, или две сливаются. Вряд ли здесь увидишь что-то действительно новое, во всяком случае не в таком масштабе. Они начинают с малого: растут, сливаются с другими мелкими формациями… – Он коснулся другого переключателя. – А часа четыре назад, – (точно в центре проекции возникла гладкая вертикальная колонна белого цвета), – откуда ни возьмись выросло вот это. Или вросло.

Цветные кубы, сферы и пирамиды тут же потеснились, уступая место круглому белому столпу, рядом с которым они казались карликами. Его верхушка была гладко срезана верхней границей проекции.

– Этот сукин сын намного больше всего остального, – с некоторым даже удовлетворением сказал Тик, – и никто не знает, что это или кому это принадлежит.

– Но кто-то же должен знать, – возразила Кумико.

– В общем-то, разумно. Должен. Но людям моего, так сказать, амплуа – а нас таких миллионы – не удалось это выяснить. И это еще более странно, чем сам факт того, что эта штука вообще возникла. Перед твоим приходом я как раз обшаривал решетку в поисках какого-нибудь жокея, у которого была бы хоть какая-то зацепка. Ничего. Вообще ничего.