Я была слишком напугана, и мне понадобилось некоторое время для того, чтобы понять смысл всех этих звуков. Если я могла доверять собственному слуху, в тумане скрывались люди, собаки, лошади, и там же звучали леденящие крики диких зверей, неведомых мне. Единственным логическим объяснением, решила я, стоя за стволом толстого дерева рядом с тропинкой, было то, что уже начался охотничий сезон, и все эти демонические крики и шипение были вполне объяснимыми звуками, издаваемыми убегающей добычей.

Отчаявшись выбраться из леса до того, как меня догонят перепуганные хищники или, что было куда хуже, их преследователи, я нырнула в ближайшие заросли и стала продвигаться вниз по склону под их прикрытием, надеясь в конечном итоге добраться до машины. Может, было бы логичнее выбрать другое направление, чтобы охотники меня заметили, а я, пожалуй, даже смогла бы расспросить их, куда мне идти… но что-то в ярости их голосов, в том, как низко они звучали, и в том, как отчаянно скакали по темному лесу, подсказало мне, что будет гораздо лучше, если они не узнают, что я здесь.

Пробираясь сквозь густую ежевику, я скоро промокла насквозь. Зубы у меня стучали от холода, и я вдруг заметила, что умоляю лес простить мне мое вторжение и отпустить меня… Но он продолжал держать меня высокой травой и злобным терном, изо всех сил стараясь помешать моему бегству.

Из-за того что кусты были очень густыми и из-за моих жалких попыток не нарваться на мстительные ветки ежевики, я совершенно не слышала приближения лошадей… Пока прямо за моей спиной не раздалось громкое фырканье.

Звук настолько меня испугал, что я инстинктивно упала на землю и застыла, стараясь не шевелиться. А потом я услышала голоса, только не мужские, что доносились прежде, а женские, и они переговаривались на немецком.

– Где же она? – спросила одна женщина.

– Мне показалось, я ее видела, – ответила другая, – но я не уверена.

Далее последовала короткая, насмешливо прозвучавшая фраза, которой я не поняла… И женщины умчались в лес, понукая лошадей гортанными криками.

Настолько потрясенная, что руки и ноги с трудом слушались меня, я поднялась на четвереньки, потом встала на ноги, желая помчаться вниз по склону… Но тут же моя нога провалилась в пустоту, и я прокатилась по склону на несколько метров, прежде чем влететь головой вперед в колючие кусты, торчавшие из озерца жидкой грязи.

Задохнувшись от неожиданности, я кое-как извлекла себя из путаницы веток и стерла грязь с лица. Как ни удивительно, однако моя новая сумка по-прежнему висела у меня на плече, и хотя она промокла так же, как и я, но, по крайней мере, была на месте.

Стоя на коленях, я попыталась определить, где нахожусь. Когда мои глаза более или менее приспособились к темноте, я увидела впереди слабый свет. Оказалось, что это электрическая вывеска, означавшая вход на музейную парковку по другую сторону шоссе. Я в буквальном смысле вывалилась из леса и упала на распаханное поле не более чем в нескольких сотнях метров от подъездной дороги к заброшенной ферме.

К тому времени, когда я наконец тронула с места взятую напрокат машину, обогреватель работал вовсю, но сама я настолько устала от холода и волнений, что едва могла сидеть прямо. Когда я задним ходом выбиралась по гравийной дороге к шоссе, мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы сосредоточиться на управлении и объехать автомобиль, который появился здесь за время моего отсутствия.

Темно-синий «мерседес». Тот самый «мерседес», который я уже замечала в городе, когда днем выходила из гостиницы. Я разглядела на нем женевские номера.

В мгновение ока мой страх утих, подавленный яростью. Кем бы ни были эти люди, больше они не будут меня преследовать. Меня почти тошнило от гнева, когда я остановилась и схватила аптечку с заднего сиденья, чтобы найти в ней что-нибудь полезное. Конечно, в ней не было ножей, а больше ничто не годилось на то, чтобы перерезать тормоза… Но зато там были бинты и пластырь – этого было достаточно, чтобы скрутить два крепких шарика и затолкать их в выхлопную трубу «мерседеса».

– Если это старая машина, не трать времени зря, – советовала мне когда-то бабуля, говоря о подобной возможности. – Этот прием сработает, только если все системы в порядке.

Когда я наконец снова тронулась с места, я только и могла, что кое-как согнуть ледяные пальцы на рычаге передачи и прижать онемевшую ногу к педали газа. Однако чувство торжества вскоре начало согревать меня изнутри. Да, в том лесу произошло что-то дурное, однако я выбралась! Там были мужчины и женщины с лошадьми и ружьями, но ни один из них не сумел меня поймать. А теперь я выиграла для себя еще немножко времени… По крайней мере, я на это надеялась.

Вернувшись в отель, я сразу отправилась под горячий душ, прямо в одежде. Один за другим смывая с себя слои грязи, я обдумывала свои возможности. Впрочем, много времени это не заняло, потому что сделать я могла только одно: моментально сбежать отсюда.

Если даже я и таила слабые надежды на то, что в конце моих запутанных приключений меня ждет радостное воссоединение с бабулей или, по крайней мере, дружеская встреча с людьми, которые ее знали, события прошедшего дня полностью меня исцелили. Учитывая то, как доктор Егер мгновенно мобилизовала женщин, устроивших охоту на меня в лесу, я могла сделать только один вывод: нынешние амазонки – иначе и не назовешь – были так же опасны для меня, как Резник и аль-Акраб.

Завернувшись в полотенце, я несколько минут бродила по комнате, собирая вещи. Не было времени на то, чтобы проверить, как пережили купание в грязи бабушкина тетрадь или «История амазонок»; мне сейчас по-настоящему нужно было только одно: найти мою карту Германии. Куда, к черту, она запропастилась?

Три быстрых удара в дверь прервали мои безумные поиски.

Окаменев от неожиданности, я уставилась на дверь, почти ожидая, что она вот-вот распахнется. Но тут под ней появился листок бумаги.

Подобравшись ближе, я наклонилась, взяла листок и прочла нацарапанное на нем сообщение: «Ты в опасности. Я могу помочь. Ник».

Быстрый взгляд в замочную скважину подтвердил, что Ник и в самом деле стоит за моей дверью, небритый и хмурый.

Несколько секунд я была не в силах принять решение. Я ведь украла у этого человека сверхсекретные документы, заодно с бесценным манускриптом, и понимала, что мне следовало бы его бояться… Знала, что он должен быть вне себя от злости. И тем не менее при виде Ника я совершенно неожиданно почувствовала облегчение, а за этим облегчением трусливо пряталась всеобъемлющая, сияющая радость.

Мое сердце бешено колотилось, но я нашла в себе силы открыть дверь. И лишь когда Ник вошел в номер, я сообразила, что на мне одно только полотенце и что, наверное, мне было бы невредно быстренько найти какое-нибудь средство самообороны, просто на всякий случай.

Ник с подозрительным видом оглядел комнату, прежде чем повернуться ко мне. Его глаза потемнели, когда он увидел мое едва прикрытое тело и, я уверена, все те противоречивые чувства, что отражались на моем лице. Потом, как будто сообразив, что я жду от него объяснений, он сказал, довольно глупо: