— Я тут прикинул, как нам лучше это сделать. Карла охраняют несколько маршалов. Нас к нему не пустят, во всяком случае — с оружием, но я кое-что придумал.

Доусон внимательно выслушал предложение Хедли, немного подумал и кивнул.

— Думаю, я смогу это сделать.

— Имей в виду, нам это с рук не сойдет, — еще раз предупредил Хедли.

— Скорее всего — нет, и тем не менее…

Хедли еще некоторое время пристально разглядывал Доусона и все-таки решился.

— Ладно, — сказал он. — Перво-наперво тебе нужно вытащить у меня из руки эту штуку… — И Хедли показал на трубку торчащей из вены капельницы, которая для пущей надежности была укреплена несколькими витками пластыря. — Давай действуй, только осторожнее.

С капельницей Доусон справился быстро, а вот пересадить крестного в кресло на колесиках, которое тот вытребовал для себя накануне, оказалось труднее, чем он думал. Правда, Хедли с каждым днем чувствовал себя все лучше и уже мог кое-как владеть руками, но большие нагрузки все еще были ему не по плечу. Как бы там ни было, минут через пять Доусон уже ввозил кресло, в котором восседал крестный, в кабину больничного лифта.

В замкнутом пространстве лифтовой кабины дыхание Хедли казалось Доусону особенно громким и тяжелым. Свет флуоресцентной лампы под потолком делал покрытое испариной лицо старого агента неестественно бледным, и Доусон, не удержавшись, спросил, как он себя чувствует.

— Все в порядке, — коротко ответил Хедли.

— Если хочешь, мы можем отдохнуть минут пять. Или вообще отложить наше дело до завтра.

Хедли покачал головой:

— Я не знаю, когда его переведут в тюремный госпиталь. Другого шанса у нас может не быть, так что лучше сделать все сегодня.

Кабина лифта остановилась, двери открылись, и Доусон увидел перед собой слабо освещенный коридор.

— Предоставь маршалов мне, я разберусь, — успел шепнуть ему Хедли.

Перед дверью палаты Карла действительно дежурили два сотрудника маршальской службы. Увидев приближающихся Доусона и Хедли, они посмотрели на них с любопытством.

— Доброе утро, джентльмены, — проговорил Хедли властно. — Я — специальный агент ФБР Гэри Хедли. Мне нужно задать задержанному несколько вопросов.

Маршалы недоуменно переглянулись, потом один из них сказал:

— Но, сэр… состояние задержанного все еще очень серьезное, и…

— Вот именно, — с нажимом сказал Хедли. — Он может умереть каждую минуту. Именно поэтому мне необходимо допросить его сейчас, пока у нас еще есть такая возможность.

— А где старший агент Кнуц?

Хедли с трудом пожал плечами:

— Кнуц по уши зарылся в бумажки, так что… Собственно говоря, именно поэтому он и поручил мне провести этот допрос.

— Простите, сэр, но вы и сами выглядите, гм-м… не лучшим образом. Вы уверены, что справитесь?

Хедли бросил на маршала такой негодующий взгляд, что тот немедленно стушевался.

— А как насчет него? — Второй охранник кивнул в сторону Доусона.

— Это мистер Доусон Скотт. Тот самый, которого Карл Уингерт пытался взять в заложники вчера вечером.

— Мы знаем, кто он такой, но… Санкционировано ли его присутствие при допросе задержанного? И кем?

— Мной санкционировано. — Хедли широко улыбнулся. — Во-первых, как вы сами видите, я использую мистера Скотта как курьера… Ну а во-вторых, он сразу разоблачит Карла, если тот начнет выдумывать.

Маршалы снова переглянулись; в их взглядах читалась неуверенность. Немного поколебавшись, старший из них все-таки решился:

— Извините, сэр, но я не могу пропустить вас к задержанному без…

— …Без разрешения руководства?

Охранник кивнул.

— О’кей. — Мобильный телефон лежал у Хедли на коленях, и сейчас он кивком показал на него. — Телефон министра юстиции США запрограммирован у меня на кнопку под цифрой восемь. Позвоните ему, разбудите его и скажите, что вы не разрешаете мне допросить преступника, за которым лично я и все Министерство юстиции безуспешно гонялись больше сорока лет. — Хедли кротко улыбнулся и добавил: — Думаю, министр будет чертовски рад вашему звонку.

Маршалу потребовалось всего три секунды, чтобы принять окончательное решение. С уважением покосившись на телефон, в памяти которого хранился номер самого́ министра, он спросил:

— Вы вооружены, сэр?

— Да. У меня в члене дренажный катетер, через который моча стекает в специальный мешок. Можете сами убедиться. — И он снова кивком показал на свои колени, прикрытые лишь тонким больничным халатом.

— Думаю, в этом нет необходимости. — Маршал натянуто улыбнулся.

— Знаешь, сынок, даже если бы у меня было оружие, я бы не смог им воспользоваться — я только вчера начал понемногу шевелить руками.

Тем временем второй маршал сноровисто ощупал Доусона.

— Все в порядке, — доложил он.

Первый охранник отворил дверь, и Доусон вкатил кресло Хедли в палату, где лежал Карл Уингерт, опутанный трубками и проводами и пристегнутый к раме кровати стальными наручниками. Глаза Карла были закрыты. Он спал или был без сознания и не отреагировал, даже когда Хедли, которого Доусон подвез вплотную к изголовью кровати, позвал его по имени. Тогда агент велел своему спутнику толкнуть Карла, что тот и сделал, не без удовольствия ткнув последнего в подвешенную на растяжках раненую ногу. Только после этого Карл застонал и приоткрыл глаза. Впрочем, стоило ему увидеть, кто стоит рядом с ним, как его глаза широко распахнулись, а из горла вырвался какой-то сдавленный хрип. Он даже сделал попытку отстраниться, но не слишком преуспел.

Доусон в свою очередь и сам едва не попятился — таким сильным было отвращение, которое он испытал, снова оказавшись так близко от Карла. К горлу подкатила тошнота, а в ушах зашумело. Этот шум заглушал даже гудение, попискивание и бульканье различных медицинских аппаратов и капельниц, к которым тело Карла было подсоединено посредством многочисленных трубок и кабелей, свивавшихся на полу под кроватью в неаккуратный клубок — совсем как в палате Хедли.

Карл первым нарушил молчание.

— Так-так… — проговорил он, слегка повернув голову, чтобы посмотреть на Хедли. — Наконец-то мы встретились. — Его взгляд упал на инвалидное кресло. — Надо сказать, что во плоти ты не так грозен, — добавил Карл слабым голосом.

— Ты тоже.

— Я знавал и лучшие деньки.

— А я — нет.

— Можешь записать себе очко, Хедли. Сегодня твой верх.

Хедли покачал головой:

— Ты стареешь, Карл. И ты уже не так ловок и хитер, как раньше.

— Можно подумать, я этого не знаю… — Его голос неожиданно прозвучал довольно мягко и мелодично, на мгновение напомнив Доусону Берни.