— Я не понимаю, какое это может иметь значение, — говорю я. — Ведь наверняка Генрих впоследствии аннулировал этот акт.

Сэр Эдвард понижает голос:

— Я уверен, что аннулировал. Но сделал это тайно. Представьте, что вы — Генрих Седьмой и легитимность вашей королевы под сомнением. Стали бы вы афишировать это? Генрих, видимо, понимал, что его претензии на трон по крови довольно слабы и многие посчитают их неосновательными, пока они не будут подкреплены женитьбой на наследнице из дома Йорков. Он не мог допустить, чтобы на руках у его врагов оказались свидетельства того, что Елизавета незаконнорожденная, — они бы тут же стали оспаривать его право на королевский титул. Поэтому я предполагаю, что он изъял все копии «Titulus Regius», а потому уничтожению подлежала и Кройландская хроника.

В этом есть резон.

— Но каким образом хроника эта попала в руки олдермена Смита?

— Она оказалась в сундуке со старыми книгами и бумагами, который оставил ему дед. Семья моего друга происходит из Линкольншира, а двоюродный брат его дедушки был монахом в Кройланде — в те времена это был очень крупный монастырь. В сундуке оказались и две другие старые хроники, и Смит показал их мне. Просто великолепные иллюминированнные рукописи. Он считает, что во время повсеместного уничтожения монастырей его дед спрятал их от людей короля. Тогда много старых хроник просто сжигали, и содержимое большинства монастырских библиотек бесследно исчезло.

Я слишком возбуждена, даже есть не могу.

— Прошу вас, мой добрый сэр Эдвард, расскажите, что еще вы обнаружили в этой хронике.

Он улыбается:

— Много нелестных слов в адрес Ричарда Третьего. Автор отзывается о нем весьма неодобрительно, считает его человеком бесчестным и лживым, гневно клеймит его за сумасбродство и сладострастие. Даже казнь в воскресенье вменяет ему в вину. Автор хроники заявляет, что старался быть объективным и писал историю без всякого предубеждения, отбросив в сторону ненависть и симпатии. И я думаю, так оно и было. Он пишет, например, что Ричард обладал такими достоинствами, как быстрый ум и бесстрашие, что в делах государственных был проницателен. Показательно, что автор не обвиняет Ричарда в убийстве Генриха Шестого, напротив, он намекает, что ответственность за это злодеяние лежит на Эдуарде Четвертом.

Я вздыхаю:

— Все это так запутано — некоторые сведения противоречат друг другу. В «Большой хронике», если помните, утверждается совершенно противоположное. Как узнать, где тут правда?

— Да, миледи, вы очень точно сформулировали главную трудность истории! — кивает сэр Эдвард, вытирая пальцы о салфетку, а потом предлагая мне блюдо с яблоками. — Приходится критически подходить к источникам, и, по моему убеждению, этот хроникер был человеком значительно более осведомленным, нежели автор «Большой хроники». Он явно был посвящен в дела государства.

Я вгрызаюсь в яблоко; оно сладкое, но слегка увяло — лучшие запасы уже съедены.

— Я и в этом случае сделал кое-какие записи, — говорит лейтенант и достает из своих необъятных карманов несколько листов бумаги. — Автор Кройландской хроники считает, что Ричард намеревался захватить трон с того самого момента, как узнал о смерти брата, короля Эдуарда. Он утверждает, что после того, как Глостер поместил своего младшего племянника к брату в Тауэр, он уже не скрывал своих планов от Бекингема, которому полностью доверял.

Это совпадает с тем, что написала Катерина Плантагенет. Очень интересно.

— После этого Ричард открыто вел себя как король, — продолжает сэр Эдвард, — и кройландский хроникер утверждает, что история о двоеженстве Эдуарда была лишь прикрытием, подходящим предлогом для захвата трона. Он намекает, что так считали и многие другие члены Совета, но, не желая повторить судьбу Гастингса, благоразумно помалкивали. И он пишет, что Ричард обманом захватил королевство.

— А про принцев там что-нибудь говорится? — с надеждой спрашиваю я.

— Да. В хронике сказано, что сыновья короля Эдуарда содержались в Тауэре. Автор ее пишет, что они находились там под особым присмотром во время первого путешествия Ричарда по стране, предпринятого им сразу после коронации. Они оставались в Тауэре и потом, на момент торжественной церемонии наречения сына Ричарда принцем Уэльским.

Тут я перебиваю собеседника, воскликнув:

— Я знаю, кто это написал! Наверняка автором хроники был Рассел, лорд-канцлер, епископ Линкольна. Именно он сказал Катерине Плантагенет, что принцы были на тот момент живы.

— А что, вполне возможно! — соглашается сэр Эдвард. — Кройландский монастырь находился в его епархии. Катерина писала, что Рассел вернулся в Линкольн, когда Генрих Седьмой его уволил.

— Что еще он пишет?

— Больше о принцах нет ни слова. Это очень странно.

— Но человек его положения наверняка должен был знать, что с ними стало.

— Что ж, миледи, если Рассел это и знал, то предпочел промолчать.

— Но почему? В правление Генриха Седьмого об этом можно было говорить без опаски.

— Да, но только в том случае, если принцы действительно были убиты.

Я смотрю на него, открыв рот.

— Вы хотите сказать, что, по вашему мнению, Рассел помалкивал о принцах, потому что знал: они были живы и отправлены в укромное место?

— Вполне возможно. Рассел знал, что принцы находились в Тауэре вплоть до сентября, а из этого вытекает, что он, вероятно, знал, что с ними случилось и после. Король ему доверял, так что он был, вероятно, посвящен во многие государственные тайны. В тысяча четыреста восемьдесят шестом году, когда Рассел писал свою хронику, обвинять Ричарда Третьего в убийстве можно было без всяких опасений. Не постеснялся же епископ обвинить его в других преступлениях! Так что если бы он знал или подозревал, что Ричард предал принцев смерти, то наверняка сказал бы об этом. Но он пишет только, что Ричард изолировал чад своего брата. Заметьте: изолировал, а не убил. Возможно, Катерина Плантагенет близко подошла к раскрытию этой тайны, предположив, что принцев тайно переправили в Шерифф-Хаттон. Но если так, неизбежно возникает вопрос: что случилось с ними после битвы при Босворте?

— Если сыновья Эдуарда находились там, то королю Генриху наверняка это стало известно.

— Несомненно. Я уверен, что Елизавета Йорк много чего знала. Видимо, поэтому новый король и его мать глаз с нее не сводили.

— Сэр Эдвард, я все равно не понимаю… Допустим, Генрих узнал, что принцы находятся в Шерифф-Хаттоне. И как, по-вашему, в таком случае он должен был поступить с ними, руководствуясь логикой… нет, соображениями безопасности?

Лейтенант пристально смотрит на меня и ничего не говорит. Не дождавшись ответа, я начинаю рассуждать вслух:

— Решив жениться на их сестре, он тем самым признавал их законными наследниками Йорков. Но если принцы были живы, то трон по праву принадлежал Эдуарду Пятому. А ему к тому времени уже исполнилось пятнадцать — достаточно, чтобы править королевством. Сэр Эдвард, выходит, что для Генриха не было ничего опаснее живых принцев.