Алиенора затем удалилась в Фонтевро на покой, но в 1194 году Ричард был ранен арбалетным болтом в Лимузене и вскоре умер из-за заражения крови. В ходе исследований я обнаружила, что несколькими годами ранее он получил другое ранение – в ногу. Судя по всему, у него были бы проблемы с медицинской страховкой! Алиенора застала последние минуты его жизни, но времени горевать у нее не было, так как почти сразу же ей пришлось бросить все свои силы на поддержку последнего сына, Иоанна, поскольку именно он унаследовал обширную, но разваливающуюся империю анжуйцев. Вскоре после смерти Ричарда на нее обрушилось новое горе: кончина дочери Иоанны при родах. Мы не знаем точную причину ее смерти, но Иоанна успела оставить завещание и получить от Церкви разрешение принять постриг. Я остановилась на предлежании плаценты – осложнении поздних сроков беременности, поскольку низколежащая плацента, в зависимости от ее положения, может оказаться фатальной как для матери, так и для плода.

Похоронив в Фонтевро Ричарда, «свет ее жизни», и Иоанну, в возрасте около семидесяти шести лет Алиенора отправилась через Пиренеи (и вновь зимой), чтобы привезти из Кастилии одну из своих внучек во Францию в качестве невесты для дофина Людовика. Ожидалось, что на эту роль будет выбрана Уррака, старшая из девочек, но Алиенора предпочла Бланку. Именно Бланка, получившая во Франции имя Бланш, стала грозной королевой Франции и правила как регентша при малолетнем сыне и позднее, когда он отправился в Крестовый поход. Определенно она была слеплена из той же глины, что и ее знаменитая бабушка.

По возвращении из Кастилии Алиенора снова поселилась при монастыре, но в ходе противостояния ее единственного оставшегося в живых сына Иоанна и внука Артура, родившегося после смерти ее другого сына, Жоффруа, случилось так, что Артур осадил ее в замке Мирбо. Королеву спас Иоанн, который находился в девяноста милях, но покрыл это расстояние столь быстро, что захватил осаждающих врасплох – они в то время завтракали жареными голубями. Расклад сил изменился, Иоанн взял племянника в плен, и тот на следующий год умер при подозрительных обстоятельствах.

Алиенора вернулась в Фонтевро доживать свои дни. Некоторые источники утверждают, что она приняла постриг до своей смерти, другие об этом не упоминают. Я предпочла не изображать ее монахиней в конце жизни, так как мне лично такой поступок кажется маловероятным.

Считается, что Алиенора приняла участие в создании собственного надгробия и надгробных памятников Генриху II, Ричарду и своей дочери Иоанне (последний памятник впоследствии был утрачен). Ее памятник изображает королеву читающей книгу и потому более деятельной, чем ее родственники-мужчины, лежащие в пассивных позах с жезлами и мечами. Может быть, по замыслу создателей памятника, она читает им вслух в назидательных целях, и, скорее всего, книга в ее руках – религиозного содержания. В Средние века читали именно так – вслух, а не про себя, как мы это делаем сейчас. Другими словами, наконец-то они слушали ее, а не наоборот!

Исследуя надгробия, я обратила внимание на то, что у Генриха II нет бороды. Сохранилась пара его портретов, и в обоих случаях он с бородой. Ричард Львиное Сердце, несомненно, на своем надгробии изображен с бородой. Значит ли это, что Алиенора хотела запечатлеть второго супруга красивым молодым человеком, за которого выходила замуж и который, возможно, брился поначалу? Или же она хотела придать больший авторитет Ричарду, чем его отцу, ведь в Средние века борода считалась признаком солидности? Думаю, мы вряд ли когда-нибудь узнаем верный ответ.

До сих пор идут жаркие споры о том, был ли Ричард Львиное Сердце гомосексуалистом. В «Осеннем троне» я оставила этот вопрос открытым. Прошло слишком много времени, и уже не найти точного ответа, и, по правде говоря, он не имеет значения. Считается, что Филипп Французский и Ричард делили постель, но в Средневековье в этом не было ничего необычного – это был знак доверия и уважения между высокопоставленными лицами. Гомосексуальные коннотации в этот обычай привносит наш современный склад ума. Тем не менее я использовала эпизод с двумя королями в одной постели для продвижения совсем другой теории. Нам известно, что Ричард был растлителем женщин и вел себя весьма аморально – в такой степени, что ему пришлось понести публичное наказание за свое поведение. Ménage à trois прекрасно вписался бы в его стиль. Источники говорят, что у Ричарда был сын, Филипп де Коньяк, который исчез со сцены вскоре после того, как на трон взошел Иоанн. В сохранившихся документах есть упоминание о том, что Иоанн выплатил ему всего одну марку, то есть очевидно, что он не собирался содействовать ему и никогда не признавал его как племянника, хотя, учитывая отношения Иоанна с племянниками, тут не обойтись без определенных подозрений.

Скажу несколько слов об именах и кличках. Спаниеля Жоффруа я назвала Мойси. На англо-нормандском языке это означает «мозаика», и мне представлялось, что у того спаниеля был пятнистый окрас.

Кречет Алиеноры носит кличку Сноуит. Я очень хотела использовать это имя в романе. Однажды, читая документы рубежа XI и XII веков, я наткнулась на даму с таким именем – Сноуит, которое в наши дни мы перевели бы примерно как Белоснежка. Я всегда думала, что это имя придумали братья Гримм, но нет, это была реальная женщина, проживавшая в Мидлсексе и бывшая супругой Уильяма ле Парментье. Вот за такие открытия я и обожаю изучение архивов!

Внучка Алиеноры Рихенза сменила свое имя на Матильду, когда вернулась к анжуйскому двору. Женщины часто меняли имя, выходя замуж. Жена Генриха I Боклерка сменила имя с Эдит на Матильду, и, конечно же, другая внучка Алиеноры стала Бланш вместо Бланки, когда вышла замуж за Людовика, наследника французского трона. Я приняла решение оставить Рихензе ее первое имя на всем протяжении романа, чтобы не путать с другими Матильдами.

Поскольку в романе множество дам по имени Изабелла, для первой супруги Иоанны, Изабеллы Глостерской, я использовала имя Хависа. Разные историки называли ее то Хависой, то Изабеллой, но, по-видимому, ее правильное имя – Изабелла. Тем не менее я, как и в случае с Рихензой, оставила ей то имя, которое в романе не вызвало бы путаницы.

И еще одно замечание касательно имен. В поэме о жизни великого Уильяма Маршала «L’Histoire de Guillaume le Mareschal» говорится о том, что имя Алиеноры Аквитанской означает «чистое золото» (и, кроме этого, в нем обыгрывается имя матери Алиеноры, поскольку оно также может переводиться как «другая Аэнора»). Эта поэма раскрывает всю глубину дружбы между Алиенорой и Маршалом, ведь она оставалась сильной и верной на протяжении всей их жизни. Несмотря на то что имя Алиеноры стали очернять после ее смерти, в поэме она объект восхвалений.

Очень интересно было изучать жизнь Ричарда Фицроя (позднее его также упоминали как Ричард Дуврский, Ричард Чиллхэмский и Ричард де Варенн) и вплетать его историю в общее повествование. Мы не знаем, какая из трех дочерей Амлена родила его. В моем романе это Изабелла (Белла), самая старшая дочь. Дело в том, что Ричард свою дочь назвал Изабеллой, и хотя так же звали его свекровь и он мог захотеть сделать ей приятное, столь же вероятно предположение, что это имя указывает на родственные связи с его стороны. Нет никаких свидетельств того, что Ричард был со своей бабушкой в Мирбо, но именно здесь, между строк, выходит на сцену автор исторического романа.