Сейчас мы снова вынуждены опустить крайне интересный рассказ о дипломатических операциях. В 1858 г. Наполеон тайно заключил с Кавуром и Виктором-Эммануилом союз, чтобы помочь им изгнать австрийцев с Итальянской земли. В обмен на значительные территориальные приобретения внутри полуострова Виктор-Эммануил уступал Франции франкоязычные округа Савойи и графства Ницца. В 1859 г. Кавур после интереснейшего всплеска дипломатической активности хитрыми маневрами заставил Австрию объявить войну Пьемонту при обстоятельствах, позволявших Наполеону сказать, что он просто приходит на помощь слабому союзнику. Однако итальянская война была популярна не у всех французов. Австрийцев поддерживал папа, боявшийся потерять свою «земную власть», и вследствие этого императрица и французские клерикалы не одобряли эту войну. Буржуазии тоже не нравились неясность исхода боевых действий и военные налоги. Тем не менее Наполеон ввел большую армию в Северную Италию. Ни австрийские, ни французские генералы не проявили практически никаких способностей как стратеги, но французские пехотинцы дрались несравненно лучше австрийских, и под командованием совершавшего грубые ошибки начальства доблестно одержали под трехцветным флагом две великие победы – сначала возле селения Маджента, потом около селения Сольферино.

Однако австрийцы еще не были разгромлены. И существовала опасность, что Пруссия предпримет недружественные действия на Рейне. В самой Франции клерикалы были обеспокоены и рассержены. Поэтому Наполеон поступил не слишком честно – покинул своего пьемонтского союзника в трудную для того минуту и внезапно заключил с Францем-Иосифом мир в Вилла-Франка (11 июля 1859 г.). По условиям этого договора Австрия должна была уступить Сардинии-Пьемонту только Ломбардию, а Венеция оставалась под австрийским игом. Поскольку император не выполнил свою часть соглашения с союзниками, он в это время не настаивал на том, чтобы получить от них Савойю и Ниццу. Но немного позже (1859–1860) государства Центральной и Южной Италии сами изгнали своих великих герцогов или папских легатов и объединились под властью Виктора-Эммануила, ставшего королем Италии. И тогда Наполеон потребовал себе обещанные округа как плату за то, что не стал слушать вопли клерикалов, оскорбленных и возмущенных тем, как сильно были урезаны территории, принадлежавшие папе. Так Франция получила два новых департамента в Альпах, образованные из Савойи, и прекрасный город Ниццу на Ривьере, но приобрела их в результате некрасивой сделки, совершенной ее императором. В результате боевых действий в Италии престиж Наполеона как военного вождя, вероятно, стал выше, чем когда-либо, но император лишился симпатии клерикалов. Итальянцы тоже не любили его: они осознавали, что он бросил их в трудное время, когда не помог им получить Венецию, а потом нечестно потребовал с них плату за то, что не помешал им объединить основную часть их земель.

Тем не менее в 1859 г. Вторая империя, вероятно, была на вершине своей славы. Франция процветала. Чтобы завоевать расположение промышленных рабочих, были организованы крупномасштабные общественные работы. Строились железные дороги. Начали работать крупные акционерные компании, которые в большей или меньшей степени находились под покровительством правительства. Барон Осман[268] планомерно перестраивал Париж, создавая в столице широкие, величественные бульвары. Это стоило дорого, но результат был великолепный. Париж стал немного менее живописным, но теперь больше, чем когда-либо, был богатой, чистой, современной столицей. Попутно была решена еще одна задача: широкие прямые проспекты легко простреливались артиллерией, а исчезновение кривых улочек, похожих на средневековые, на 100 процентов усложнило бои для защитников баррикад.

После 1859 г. стало ясно, что папа, вероятно, полностью потеряет свою земную власть над Римом и станет «узником в Ватикане», что и случилось в 1870 г. Клерикалы упрекали в этом Наполеона и охладели к нему. Чтобы найти замену их поддержке, император стал благоволить к либералам, которых так долго презирал.

Республиканцев он подавлял железной рукой. До 1857 г. у них не было ни одного представителя в депутатском корпусе. С 1857 до 1863 г. у них было лишь пять представителей (их коротко называли Пять). Этих оппозиционеров выбирали те округа Парижа и Лиона, население которых не могли полностью подчинить себе ни полиция, ни официальные кандидаты. Роялистов обеих разновидностей власть преследовала чуть менее сурово, но они были почти так же беспомощны, как республиканцы. На границах Франции регулярно обыскивали мешки с почтой и багаж путешественников, чтобы не пропустить внутрь Франции антибонапартистскую литературу. Теперь это давление было немного ослаблено. В 1860 г. официальной газете «Монитёр» было разрешено печатать полностью то, что говорилось на дебатах в палате. В 1861 г. депутатам обеспечили возможность голосовать за каждую статью бюджета отдельно и предоставили некоторые средства для реального контроля над государственной казной. Палате было разрешено отвечать обращением на тронную речь императора. С прессы тоже была снята часть ограничений: была разрешена очень умеренная критика правительства. В 1863 г. депутатами были избраны 35 оппозиционеров[269]. Это была очень маленькая фракция в палате (в которой по конституции 1851 г. был 251 депутат), но существование этой фракции означало настоящие дебаты, и правительству приходилось защищаться парламентскими средствами от истинной оппозиции. От Парижа в палату были избраны только оппозиционеры. Это означало, что Наполеон не мог рассчитывать на верность мозгового центра Франции. Такое положение могло стать очень опасным, если бы он на какое-то время утратил контроль над армией.

Однако после этих первых шагов в сторону либерализации режима было уже невозможно снова «закрутить гайки». В 1864 г. император попытался умиротворить промышленных рабочих законом, дававшим трудящимся право организовывать профсоюзы (которые до этого были запрещены ради соблюдения интересов буржуа), а также, разумеется, право бастовать с целью улучшения своих условий. Этот закон имел важнейшее значение для последующего экономического и общественного развития страны. Но сколько бы популярности император ни приобрел за счет этих мер, от нее ничего не осталось, когда Вторая империя по вине Наполеона III потеряла свой престиж из-за полной неудачи его позорной авантюры в Мексике.

Французский император, «любимец судьбы», с циничным интересом наблюдал за Гражданской войной в Соединенных Штатах. Если бы эта великая англосаксонская республика была разорвана на части и навсегда ослаблена, настал бы конец доктрине Монро[270]. И тогда Франция получила бы восхитительные возможности для всех видов империалистической эксплуатации Латинской Америки. Вероятно, Наполеон III вмешался бы в Гражданскую войну на стороне Конфедерации южных штатов, будь он уверен, что его поддержит Англия и что на его стороне будет французское общественное мнение. Французы, может быть, не все понимали в американских событиях, но не желали проливать кровь и тратить деньги для поддержки государства, которое было основано на рабстве[271]. Но в 1862 г., когда казалось, что у Америки крепко связаны руки, император наконец набрался решимости и вмешался в дела Мексики. Интервенция его войск в эту страну стала началом конца Второй империи.