Поэтому да будет позволено предположить (и попробовать это затем хотя бы отчасти доказать), что все эти факторы и в самом деле обострили во Фрейде в последние годы жизни тот самый невроз самоненависти, который проявился еще в детстве, сильно мучил в период отрочества и юности и который, в сущности, никогда его и не покидал. Фрейд снова стал стыдиться своей принадлежности к евреям и ненавидеть в себе еврея. Он пытался избавиться от него, подчеркивая в речах и интервью свое еврейское происхождение, но это вызывало только обратный эффект. Повторим, этот «чисто еврейский невроз» хорошо и давно известен, он продолжает мучить многих евреев до сих пор, порождая вновь и вновь сочинения, подобные «Моисею и монотеизму». К одним из последних псевдонаучных книг можно отнести работу Шломо Занда «Кто и зачем придумал еврейский народ».

Вся история и сама структура книги «Моисей и монотеизм» уже сами по себе свидетельствуют о том, что она написана по меньшей мере психологически неуравновешенным, возможно, находящимся в состоянии нервного срыва человеком.

Начнем с того, что суммарно само написание трех составивших книгу очерков заняло долгих четыре года — в то время как все предыдущие работы подобного объема Фрейд обычно писал в течение нескольких месяцев (притом что для их написания у него было куда меньше свободного от пациентов, лекций и прочих дел времени). На одну только потерю работоспособности в связи с возрастом это не спишешь. Все три очерка сильно разнятся по объему и вдобавок имеют сразу три предисловия, причем два из них помешены в начале третьего очерка и посередине этого же очерка размешается третье — такое впечатление, что Фрейд, всегда стремившийся к стройному построению своих работ, вдруг забыл вообще, что означает понятие «предисловие». Ну и самое главное, неустойчивость психики автора чувствуется и в стиле, и в содержании книги.

Первый очерк книги был назван Фрейдом «Моисей-египтянин». Сразу оговоримся, что версия о том, что пророк Моисей был по происхождению не евреем, а египтянином, была выдвинута еще в древности египетскими жрецами Манефоном и Херемоном, а затем была поднята на щит римлянами и убедительно разгромлена Иосифом Флавием в книге «О древности еврейского народа: Против Апиона». Однако затем эта гипотеза не раз поднималась на щит антисемитами всех мастей, и среди ее горячих сторонников был Эдуард Шюре — один из самых известных европейских проповедников теории превосходства «белой расы», которого с полным правом можно назвать предтечей немецкого нацизма. То, что Фрейд берет на вооружение и начинает активно доказывать справедливость этой антисемитской и ничем не подтверждаемой гипотезы, уже само по себе говорит о многом.

При этом первая часть очерка «Моисей-египтянин» посвящена изложению опять-таки хорошо известного факта, что имя «Моисей» — египетского происхождения. Фрейд настаивает на том, что до него этот факт «не был должным образом оценен», а между тем, по его мнению, это один из самых весомых аргументов в пользу того, что Моисей был именно египтянином. Словом, если исходить из этой логики, то имя «Зигмунд» свидетельствует о том, что его носитель является немцем, и никем иным. Нелепость такого довода очевидна: на протяжении тысячелетий многие евреи носили имена, принятые у тех народов, среди которых они жили, но имена Карл и Генрих еще не сделали из Карла Маркса и Генриха Гейне немцев (даже несмотря на их крещение), да и Альберт Эйнштейн, Густав Малер, Франц Кафка, Леонид и Борис Пастернаки и многие другие оставались евреями, несмотря на свои нееврейские имена.

Что касается рассказа Библии о рождении и чудесном спасении Моисея, то Фрейд признаёт, что этот рассказ коренным образом отличается от других мифов о рождении царей и героев, но объясняет это тем, что «Моисей был египтянином — вероятно, аристократом, которого легенда должна была превратить в еврея». И при этом он прекрасно сознаёт и признаёт, что эта версия может показаться читателю «неубедительной», и хотя из гипотезы о египетском происхождении Моисея вытекают важные и далеко идущие выводы, он «не готов публично выступить в их защиту, так как они основаны лишь на психологической достоверности и не имеют объективных доказательств».

Второй очерк книги носит многозначительное название «Если Моисей был египтянином». Здесь он опять-таки повторяет высказанную задолго до него гипотезу о том, что подлинными родоначальниками монотеизма были не праотцы еврейского народа, как это представляет Библия, делая веру в Единственного Бога изначальной религией евреев, а фараон Эхнатон. Моисей же изображается одним из его последователей, который принес эту веру евреям вместе с египетским обычаем обрезания. Таким образом, повторим, Фрейд лишает евреев не только «права на Моисея», но и «авторского права» на монотеизм, передавая его тем же египтянам.

Дальше, по версии Фрейда, выйдя из Египта под предводительством Моисея, группа евреев встретилась в Синайской пустыне с близкородственными племенами, поклонявшимися кровавому мидиамскому богу вулканов по имени Яхве. Из объединения этих племен и родился еврейский народ, а культ египетского Атона слился с культом Яхве. Эти домыслы с легкостью разбивались уже современными Фрейду серьезными историками, обращавшими внимание и на значительные различия в культах Атона, и незримого еврейского Бога, и временным разрывом между Эхнатоном и Моисеем, и целым рядом других соображений, и, что самое интересное, Фрейд это прекрасно понимал. «И если мы имеем хоть какую-то веру в заключения современных историков, то придется согласиться, что нить, которую мы пытались сплести из предположения, что Моисей был египтянином, порвалась вторично. И на этот раз, по-видимому, без надежды на починку» — такими словами заканчивается четвертая главка второго очерка.

Казалось бы, после этого вывода так и просится что-то вроде «И нам не остается ничего другого, как согласиться с версией Библии о том, что Моисей все-таки был евреем».

Но нет — Фрейд продолжает отстаивать свою версию, привлекая для этого гипотезу немецкого историка Эрнста Селлина, что Моисей на самом деле умер не своей смертью, а был убит во время очередного бунта евреев в пустыне. «Это — убийство Моисея, великого вождя и освободителя, факт, который Селлин установил по намекам в писаниях пророков. Гипотезу Селлина нельзя назвать фантастической — она достаточно вероятна», — пишет Фрейд, не замечая, что путает «факт» с «гипотезой», пусть даже и «достаточно вероятной», то есть совершает непростительную для подлинного ученого ошибку. Сама гипотеза Селлина нужна Фрейду исключительно для того, чтобы «пасьянс сошелся». Дальше он уже оказывается в своей стихии и начинает трактовать еврейскую историю в русле идей «Тотема и табу», объясняя последующую канонизацию фигуры Моисея и пронесенную через века верность данным им заповедям возникшим у еврейского народа чувством вины. Моисей, таким образом, оказывается «отцом первобытной орды» — диких и необузданных евреев, а затем и их жертвой, которая сначала обожествляется, а затем заменяется фигурой Единственного Бога. Остается после этого только удивляться, почему другие древние народы, прошедшие, по Фрейду, точно такой же исторический путь, в итоге не пришли к истине монотеизма.

Надо заметить, что несостоятельность гипотезы Селлина давно и однозначно доказана. Она строится (как и очерк Фрейда о Леонардо да Винчи) на неверном переводе в Вульгате строк 12-й главы книги пророка Осии — из этой фразы можно понять, что Бог, дескать, взыщет с колена Ефрема (Эфраима) кровь некого убитого им пророка. Но, во-первых, даже если это было и так, то с чего Селлин взял, что речь идет о Моисее? Да и как Осия, живший столетия спустя после «убийства Моисея», мог помнить об этом событии, которое вдобавок, по Фрейду и Селлину, держалось втайне. Любопытно, что синодальный перевод этой книги на русский хотя тоже не совсем точен, но гораздо ближе к оригиналу и звучит следующим образом: «Сильно раздражал Ефрем Господа, и за то кровь егно оставит на нем и поношение его обратит Господь на него» (Осин, 12:14). Смысл этого отрывка однозначен: кровь языческих жертвоприношений (а вовсе не кровь пророка!), которые совершали колена Ефрема, Господь обратит против него.