К сожалению, коммунистическая подпольная деятельность в рейхе до сих пор исследована только коммунистической стороной. Тем не менее из записей Йодля мы знаем, что, например, в 1943 г. вблизи ставки фюрера в Восточной Пруссии была сброшена на парашютах группа (двое немцев и один русский)624.

Из коммунистической исторической литературы мы можем узнать, что примерно в то же время в Баварии и Южной Германии существовала широко разветвленная организация «Антинацистский народный фронт», успешно поддерживавшая контакт с организацией советских военнопленных, именовавшейся «Братским содружеством военнопленных».

Пожалуй, полезно указать и еще на один пример, который проливает свет как на опасность советской партизанской войны, так и на характер германских контрмер. Именно потому, что приказ ОКБ от 16.9.1941 г. «О коммунистическом повстанческом движении в коммунистических областях»625 далеко отстоит по времени от кульминационной точки этой активности, он доказывает, насколько бессмысленны были такие приказы, ибо они только содействовали подъему партизанского движения.

28 августа 1942 г. 8-я Могилевская партизанская бригада, предположительной численностью 350 человек, которой командовал Герой Советского Союза Сергей Шунин, разрушила важный для снабжения группы армий «Центр» железнодорожный пункт Славное на участке Минск—Москва. ОКХ, по приказу Гитлера, потребовало немедленного возмездия. В горящем Славном и окрестных деревнях было расстреляно 100 действительных или мнимых родственников партизан. Казалось бы, успех, но активность партизанских отрядов сломлена не была. Приказ о коммунистическом повстанческом движении относился к оккупированным восточным и юго-восточным областям. Обоснование его было типично гитлеровским: «Следует учитывать, что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит, и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной суровостью» (в немецком оригинале: «ungewdhnliche Haite». — Прим. пер.). Возмездием за жизнь одного немецкого солдата в этих случаях, как правило, должна считаться смертная казнь 50—100 коммунистов». Кейтель старался снизить квоту заложников, но Гитлер все-таки настоял на изначально желаемой им цифре.

Согласно порядку прохождения предписанных документов, который Кейтель сам установил для себя, фельдмаршал подписал приказ с такой формулировкой: «Фюрер распорядился...». Тем самым начальник ОКБ желал документально зафиксировать, что этому приказу предшествовали продолжительные споры.

В противоположность вышеназванным приказам, второй приказ 1941 года (тоже ставший знаменитым), а именно «Мрак и туман» от 7—12 декабря 1941 г., предназначался для западных областей, прежде всего для Франции, и в военно-административном отношении должен был осуществляться в сфере командующего войсками на данной оккупированной территории, который подчинялся не О КВ, а ОКХ, а именно — генерал-квартирмейстеру сухопутных войск.

После начала кампании против России активность коммунистических организаций сильно возросла и во Франции, но здесь она перекрывалась активностью движения «Свободная Франция» во главе с генералом де Голлем. К тому же подобная деятельность стимулировалась из Англии при помощи диверсионных и иных, так называемых «коммандос», которые сбрасывались с самолетов над Францией, Бельгией, Голландией и Норвегией и по большей части действовали в тесном сотрудничестве с эмигрантскими правительствами оккупированных стран и формировавшимися этими правительствами вооруженными частями.

Одной из самых крупных акций такого рода стало удавшееся покушение на заместителя имперского протектора Богемии и Моравии начальника Главного управления имперской безопасности (РСХА) Райнхарда Гейдриха в мае 1942 г. в Праге. Оно было совершено чехословацкими агентами-парашютистами, которых забросили в Чехию на английском самолете. Эта акция в конечном счете привела осенью 1942 г. к не менее фатальному приказу Гитлера о борьбе с «коммандос».

Для деятельности коммунистов во Франции было характерно одно из первых убийств, жертвой которого явился полевой комендант Нанта подполковник Хотц. В данном случае, во-первых, было совершено покушение на чрезвычайно любимого населением и толкового офицера оккупационных войск. Во-вторых, это означало ликвидацию любого неприемлемого для какой-либо подпольной организации человека, а в-третьих, при тупости руководимого Гитлером оккупационного режима немцы могли бы приступить к расстрелу заложников, что опять же ударило бы не по коммунистам, а по видным гражданам, так как, по старинному обычаю, в заложники брали именно их.

Нантское покушение не было и не осталось единичным случаем. Гитлер потребовал (по данному вопросу Кейтель вручил своему защитнику письменные показания626), чтобы (ввиду различных покушений не только на отдельных лиц, но и диверсионных актов против промышленных предприятий, железнодорожных сооружений, линий высоковольтной передачи и т.п.) методы борьбы с подобными акциями были изменены. Поскольку практиковавшиеся смертные приговоры лишь создавали мучеников, теперь они должны были выноситься на месте только по «требующим немедленного расследования» случаям. Отныне же во всех остальных случаях после предварительного рассмотрения дела военно-полевым судом виновных следовало отправлять непосредственно в Германию. Гитлер сам придумал кодовое наименование этого приказа: «Мрак и туман». Это понималось так, что под покровом ночи виновного надлежало скрытно перевезти через границу рейха, где ему и будет вынесен и приведен в исполнение смертный приговор. Причем все это должно быть покрыто пеленой непроницаемого тумана, т.е. совершаться в строжайшей тайне, оставляя родственников бесследно исчезнувшего в полной неизвестности насчет его судьбы.

Вокруг этого приказа разгорелась ожесточенная дискуссия. Кейтель, а также начальник юридического отдела О КВ генерал Леман высказывали весьма обоснованные опасения. В ходе обсуждения фюрер заявил фельдмаршалу, мол, никто не смеет оспаривать, что он, Гитлер — революционер крупного масштаба и уж кто, как не он, знает, как «делают» революции. Именно он лучше всех прочих знает и то, как подавлять восстания...