– А что насчёт вашей фамилии, Кродель? C’est français?[124]

– Не знаю. Да, что-то французское. Наверно, неправильно записали «Кордель»… Где дядя Фрэнсис, Шкип?

– Не знаю. Здесь, в городе, рискну предположить.

– Известно ли вам, что его вызвали в Лэнгли ещё семь недель назад… нет, восемь недель – в общем, ещё в начале ноября?

– Об этом я не знал.

– Не знали – потому что он так и не уехал.

– Он ездит куда захочет.

– Ага. И когда захочет, а ещё в любой момент может выхватить пистолет и пристрелить связанного пленного.

– Да бросьте!

– Разве не казнил он пленного в Каофуке во время Большого Тетского наступления?

– Ничего об этом не знаю.

– Ну, вообще-то известно, что вы кое-что об этом знаете. И мы знаем, что вы знаете.

– Уверен, вы смешиваете недавние события с какой-нибудь байкой времён Второй мировой.

– Он уже тогда убивал пленных? Надо будет разобраться в этом вопросе. Но вы же сейчас дислоцируетесь в Каофуке, верно? И во время прошлого Тета тоже? Каофук – это же ваше место приписки, в той или иной степени?

– Здесь, во Вьетнаме – да. Но я ведь мотаюсь то туда, то обратно. В основном я живу не там. Там у меня кое-какие шмотки хранятся.

– Что ж, вы пробыли там много времени. Естественно, что у вас завелись какие-то шмотки. Когда мы говорим, что вы держите там шмотки, мы включаем в их число кое-что из шмоток полковника, верно? Его боксы и всё такое.

– Боксы?

– Понимаете, в этом-то вся загвоздка. Думаю, эти парни, которыми мы так восхищаемся, – все они отступились от веры, каждый по-своему. Мы боремся с коммунизмом, но ведь мы и сами живём своего рода коммуной. Всё наше сообщество – один большой улей.

– Думаете, они больше не верят в идеалы свободы?

– Думаю, у них просто притупились чувства.

Молчание.

Кродель сказал:

– Что думаете, Шкип?

– Думаю, это всё слишком сложно для дальнейшей дискуссии.

Кродель спросил:

– Что там в этих боксах?

Шкип удержал себя в руках.

– Почему молчите?

– Должен ли я неожиданно давать ответы лишь потому, что вы задаёте неожиданные вопросы?

– Три их там, три бокса. Они были при вас на лётном поле Кларка тридцать первого декабря шестьдесят шестого года, и они же прибыли с вами в день нового года в особняк ЦРУ здесь поблизости на улице Тиланг.

Сэндс ни разу не дотронулся до своей чашки. Его выдержка вызывала удивление.

– Я бы хотел спросить, что вы делаете в Каофуке, – произнёс Кродель.

– Что ж, по-моему, вас это интересовать не должно.

Кродель выпучил глаза:

– Чёрт знает что!

Сэндс выпучился в ответ.

– Вы заняты каким-то делом. Что-то курируете. Что-то – или кого-то.

– Да кто вы, собственно говоря, такой?

– Ну ладно. Давайте раскроем друг другу свою личность. Я – Терренс Кродель, служащий Регионального центра обеспечения безопасности.

– Мои поздравления.

– Ваша очередь. У сайгонской базы две ветви – координационный отдел и внутренний отдел. Из какого вы, Шкип?

– Из внутреннего, работаю при этом в основном с армейским отделом «Пси».

Кродель снова сел и вздохнул.

– Внутренний отдел с отделом «Пси», – повторил он, и Фосс подумал: «По-моему, ты на грани провала».

В буквальном смысле чувствуя подкатившую к горлу тошноту, Фосс через силу окунулся лицом в навозную жижу:

– Помнишь те боксы? Те три бокса? Ну разумеется, помнишь. Вряд ли ты позабыл об этих боксах. Помнишь, какое на этих боксах стояло имя?

– Нет, не помню.

– Могу ли я спросить, под каким именем ты здесь живёшь?

– Меня зовут Уильям Майкл Сэндс.

– Какое имя стоит у тебя в паспорте?

– Это и есть моё паспортное имя.

Кродель спросил:

– Где находится укрытие полковника?

– По последним сведениям, которыми я располагаю, у него номер в «Континентале».

– Я так понимаю, в дельте Меконга имеются какие-то связанные с ним лица. Если быть точным, одно конкретное лицо. Некая особа женского пола.

– Для меня это новость.

– Под Биньдаем.

– Ещё бо́льшая новость.

На улице остановился какой-то автомобиль. Шкип встал, подошёл к краю дворика и окликнул водителя через стену лиан:

– Подождите меня здесь, пожалуйста.

Под ремнём у него всё ещё торчала заткнутая салфетка. Это было единственное неверное движение, которое Фосс заметил за ним за весь день. Шкип вернулся, расстелил салфетку на столе, бросил:

– Обед за ваш счёт, парни, – и вышел на улицу.

* * *

Уверенный в том, что тратит слишком много денег, что у американских военных и местных дельцов цены ниже, время до вечера Фест провёл с молодой женщиной – её волосы пахли ванилью, стребовала же она с него тридцать долларов за четыре часа в его же номере с кондиционером. Она съёживалась в комок под одеялами, много раз настойчиво отпрашивалась якобы для того, чтобы воспользоваться телефоном (хотя, как он понял, звонить ей было особенно-то некому, и она просто притворялась, будто разговаривает), дёргала его за бороду и за кудряшки на груди, пыталась давить угри у него на носу – на самом деле его нос её вообще очень занимал и привлекал своими европейскими габаритами – да и вообще вела себя как тупая потаскуха, каковой и была. Равно как и Фест был тупым клиентом. Он заказал в номер шампанского, и она отказалась – щебеча и боязливо хихикая, так же как отказалась бы, предложи он ей поучаствовать в какой-нибудь особенно мерзкой постельной игре. Бээндэшник выпил всё сам. Есть ей не хотелось. Пока она изображала болтовню по телефону, он принял душ. Его величайшая надежда на эту гостиницу рухнула – надежда на то, что по здешнему телефону можно будет дозвониться до Берлина, а стало быть, и узнать новости об отце. Каблограммы для этого не годились. Его местонахождение должно было остаться в секрете. По-видимому, в принципе до Берлина дозвониться было можно, но не из гостиницы. Консьержка пообещала всё устроить, куда-то сводить его лично. А ведь старик тем временем находился при смерти. Может быть, уже умер. Может быть, вчера, пока я покупал карты. А прямо сейчас, пока я обмываюсь еле тёплой, заражённой чем-то водой, а у меня в постели валяется вонючая шлюха, он уже мёртв. Люди имеют свойства умирать, когда отвлекаешься на что-нибудь другое. Так уж устроен мир. Так вышло и с Клодом – получил пулю в горло от какого-то снайпера из французского Сопротивления. Их отец был крепким мужчиной, большим патриотом Германии, знакомым самого Генриха Гиммлера. Его старший брат был офицером Ваффен-СС. Таковы факты. Их нельзя оспорить, скрыть или каким-то образом от них