Узкие обсаженные пальмами улочки были почти пусты, хотя движение по Беверли-бульвар уже началось. Со дня выхода на экраны «Ниагары» ее агент названивал ей непрерывно. Со Студии тоже названивали непрерывно. Интервью, фотографии, реклама. По всей Америке были развешаны афиши с «Розой Лумис». Она то и дело появлялась на обложках «Фотолайфа» и «Инсайд Голливуд». По телефону ей возбужденно зачитывали отрывки из рецензий, и имя «Мэрилин Монро» звучало так часто, что начало казаться каким-то нереальным, абсурдным и нелепым, принадлежащим совершенно чужому человеку, причем к нему прилипали другие, тоже нелепые слова, и эти слова тоже были изобретением чуждых ей людей.

Фантастическая игра. Редкостное врожденное дарование. Необработанный алмаз. Такой откровенно, вызывающе сексуальной женщины Америка не знала со времен Джин Харлоу. Примитивная мощь женской природы. Не женщина, а змей-искуситель. Вы ненавидите Мэрилин Монро — и в то же время восхищаетесь ею. Блестящая, ослепительная! Сексуальная, соблазнительная! Извини-подвинься, Лана Тёрнер! Почти шокирующая нагота. Вызывающая. Отталкивающая. Превзошла в откровенной похотливости Хеди Ламарр. Теду Бара. Если Ниагарский водопад является одним из семи чудес света, то Мэрилин Монро, несомненно, его восьмое чудо.

Слушая все это, Норма Джин становилась беспокойной. Бродила по квартире с телефонной трубкой в руке, небрежно приложив ее к уху. Нервно посмеивалась. Поднимала свободной рукой десятифунтовую гантель. Поглядывала в зеркало, откуда на нее с робкой и глуповатой улыбкой смотрела девушка в длинном красивом пеньюаре. Или вдруг наклонялась, касалась кончиками пальцев ступней ног — и так десять раз подряд, десять быстрых наклонов. Двадцать. Эти хвалебные слова! И имя «Мэрилин Монро», ставшее почти заклинанием! Норма Джин нервничала, зная, что эти слова, которые, захлебываясь от восторга, цитируют ее агент и люди со Студии, могут означать что угодно.

Эти слова, придуманные чужими людьми, обладали странной властью. Они начали определять ее жизнь. Они походили на непрерывно дующий ветер. Ветры Санта-Ана. Однако может настать момент, и ветер этот дуть перестанет, и слова эти исчезнут, умолкнут — и что тогда? Норма Джин даже сказала своему агенту:

— Но ведь на самом деле это ни о ком. Никакой «Мэрилин Монро» не существует. Разве они не понимают? Это была «Роза Лумис», и существовала она лишь на экране. И п-потом она просто умерла. И все кончено.

Агент имел привычку смеяться над наивностью Нормы Джин, особенно когда она пыталась быть остроумной. И ответил ей с упреком:

— Мэрилин! Моя дорогая. Еще ничего не кончено.

Она бегала минут сорок. И когда, запыхавшись, с блестящим от пота лицом повернула к своему дому, увидела двух молодых людей. Неверной походкой приближались они к парадному входу.

— Касс! Эдди Дж.!

Они были бледны, небриты, одежда в полном беспорядке. Дорогая шелковая сорочка Касса цвета голубиного крыла была расстегнута до пупка и вся в пятнах от какой-то желтоватой, похожей на мочу жидкости. Волосы на голове Эдди Дж. торчали клочьями, как у какого-нибудь маньяка. За ухом красовалась свежая царапина в виде изогнутого красного серпа, глубоко въевшегося в плоть. Мужчины изумленно уставились на Норму Джин в фуфайке с логотипом Калифорнийского лос-анджелесского университета, в кроссовках и толстых носках, с двумя окаймляющими потное лицо косичками. Эдди Дж. с самым дурацким видом пробормотал:

— Норма? Ты что, уже встала? Так рано?

Касс болезненно поморщился, словно в голове у него гудело. И с упреком в голосе заметил:

— Боже! Ты выглядишь такой… счастливой.

Норма Джин рассмеялась. Она так любила их обоих! Обняла их, расцеловала в исцарапанные щеки. От них воняло, но ей было все равно. И сказала:

— О да! Я счастлива! Кажется, сердце вот-вот разорвется в груди, до того я счастлива. И знаете почему? Потому что теперь, когда появилась Роза, люди наконец поймут, что это — не я. Все в Голливуде поймут. И скажут: «Смотрите, она создала Розу. Но на самом деле она совсем другая. Она — настоящая актриса!»

Беременна! Под именем «Глэдис Пириг» она отправилась на осмотр к гинекологу-акушеру в район настолько удаленный от Голливуда, что, казалось, это уже какой-то совсем другой город. И когда он сказал ей, что да, она беременна, Норма Джин заплакала.

— О, я знала!.. Я так и знала. Чувствовала, что прямо вся словно распухла. И еще… я так счастлива!

Врач не расслышал этих ее слов. Он видел перед собой молодую, проливающую слезы блондинку. Взял ее за руку, заметил, что на пальце нет кольца.

— Моя дорогая. Вы здоровая молодая женщина. Все будет в порядке.

Норма Джин сердито вырвала руку.

— Вы не поняли! Я совершенно счастлива! Я хочу этого ребенка. Мы с мужем… п-пытались, столько лет!

И она немедленно бросилась звонить Кассу Чаплину и Эдди Дж. На их поиски ушло добрых полдня. Она была так возбуждена и взволнована, что совершенно забыла о деловом ленче с продюсером. Забыла, что у нее назначено интервью с модным нью-йоркским журналистом, а также встреча на Студии. Ничего, она отложит съемки следующего своего фильма, мюзикла.

Какое-то время можно зарабатывать деньги, снимаясь для журналов. Сколько еще месяцев можно будет сниматься, пока ничего не заметно? Три? Четыре?.. Был журнал «Сэр!», где ее просто умоляли сфотографироваться для обложки, и теперь она попросит у них тысячу, никак не меньше. Был также «Шик» и еще «Эсквайр». Появился новый журнал под названием «Плейбой», редактор хотел, чтобы на обложке первого номера красовалась именно «Мэрилин Монро». А потом она отпустит волосы и перестанет их красить. «Если все время выбеливать, как сейчас, я просто облысею».

Потом в голову пришла совсем уже дикая мысль: она должна позвонить миссис Глейзер! О, ей страшно не хватало матери Баки! Она обожала вовсе не Баки, а его мать. Миссис Глейзер! И Элси Пириг. «Тетя Элси, а ну-ка, догадайтесь! Я беременна!» Несмотря на то что эта женщина предала ее, Норма Джин давно ей простила и скучала по ней. «Стоит родить, и ты становишься настоящей женщиной. Навсегда. Становишься одной из них, и они уже не смогут тебя отвергнуть». Мысли роились в голове, словно летучие мыши. Никак не удавалось привести их в порядок. Ей уже почти начало казаться, что это и не ее мысли вовсе. Так, кого она еще забыла? Кому еще надо будет позвонить?

— Как кому? Я так и вижу ее лицо!..

Празднование. В тот вечер она встретилась с Кассом и Эдди Дж. в маленьком итальянском ресторанчике на Беверли-бульвар. Здесь «Мэрилин» узнавали редко. И уж тем более не узнают в невзрачной мешковатой одежде, с волосами, покрытыми шарфом, без макияжа и практически без бровей. Здесь Норма Джин в безопасности. Проскользнув в кабинку и усевшись рядом с ней, Эдди Дж. чмокнул ее в щеку и, удивленно вытаращив глаза, заметил:

— Эй, Норма, что это с тобой? Ты выглядишь…

И Касс, проскользнувший в кабинку следом и усевшийся напротив, ухмыльнулся и закончил за него: