Мокси пожала плечами.

– Там знали, что у тебя может выйти грандиозная книга. Да и отделу продаж понравилась первая глава.

– И это все, что им понравилось?

– Конечно, нет. Однако начало было многообещающим, и в «Парадоксе» подчинились. И теперь роман окупается! Ты привлекла к себе внимание, а после сегодняшнего дня его станет только больше, – похлопав Дарси по плечу, ответила Мокси, но тут же вздохнула. – Разумеется, сейчас вряд ли мы заработаем столько денег. То была другая эра.

– Хм, это произошло год назад.

– Настолько давно? Мать честная, – обмахнувшись, удивилась Мокси и сделала глоток мартини. – Похоже, ты с нами – целую вечность, Дарси.

Дарси улыбнулась. Когда работа шла хорошо, ей казалось, что она действительно родилась в Нью-Йорке или каким-то образом проросла из его прожаренного солнцем асфальта уже вполне готовой романисткой.

Но в основном она ощущала себя ребенком.

– Эй, вы! – долетел до Дарси знакомый голос, и она, обрадовавшись, обернулась.

Естественно, это была Имоджен. Ради церемонии раздачи автографов она принарядилась в белую классическую рубашку и унизала пальцы искрящимися кольцами. Черная куртка была переброшена через руку, потому что по пути ей стало жарко, а в другой руке находился запотевший бокал пива.

В глубине души Дарси постоянно ждала случайной встречи с Имоджен – на улицах Китайского квартала, в подземке, в ресторанах, которые они обе любили. В общем, за последние два с половиной месяца она сочинила сотню неестественных версий того, что говорить дальше.

Но теперь она произнесла лишь:

– Привет.

Но это понравилось Имоджен.

– Хорошая церемония раздачи автографов?

– Отличная. А твоя?

– Ничего.

– Ничего? Карла и Саган сказали, что к тебе выстроилась громадная очередь, – засмеялась Дарси, потому что по смущенному лицу Имоджен было видно, что это правда.

– Странно, да? Просто какая-то случайная фотография, и все меняется.

– Она бы ничего не изменила, не будь твоя книга великолепной, – заявила Дарси и внутренне поежилась из-за того, как сильно дрожит у нее голос. Она взяла напиток и заставила себя выпрямиться.

– Спасибо, что помогла моим друзьям попасть внутрь. Я даже не знала, что мы на такое способны.

Имоджен ухмыльнулась.

– Писательские суперспособности крошечные, но могучие.

Какое-то время обе молчали, но тишина не спешила заполняться болтовней толпы. Казалось, в этом месте повисла невидимая преграда, которая защищает их обеих от помех. Мокси попросту исчезла.

– Мне понравилась твоя концовка, – наконец, произнесла Имоджен.

У Дарси вырвался стремительный выдох, как если бы она долго задерживала дыхание.

– Правда?

– Ты, безусловно, привнесла туда тьму.

– Ту неделю я и жила во тьме. В настоящей неприукрашенной тьме.

Имоджен не удержалась от смеха.

– И потом, ты поступила храбро, ведь сама Кирали Тейлор велела тебе написать хеппи-энд. Я тобой горжусь.

Дарси специально поморгала, открыв и закрыв глаза, чтобы проверить, реален ли этот мир. Но, по сути, пузырь, который образовался вокруг них с Имоджен во время разговора, и был единственной реальностью. Ничего не значили ни все похвалы Мокси за первый черновик «Безымянного Пателя», ни даже теплые слова, услышанные при раздаче автографов. Ничто не могло сравниться с одобрением Имоджен.

– Я рада, что она тебе понравилась.

– Она получилась «в меру отвратительной».

Дарси рассмеялась. Кирали использовала эти слова в своем отзыве и отстояла их, не дав вычеркнуть отделу маркетинга.

– Кстати, об отвратительном. Я закончила первый черновик «Безымянного Пателя». Написала его за месяц!

– Отлично, Дарси, – поздравила ее Имоджен, и они чокнулись со звонким, радостным звуком. – Я беспокоилась, когда ты забросила работу. Ты не можешь не писать.

– Можно сказать, у меня это паршиво получается. Я больше не сделаю такую ошибку.

Они не отрывали глаз друг от друга, и Дарси опять почти забыла о том, что они не одни в помещении.

– Значит, у «Безымянного Пателя» до сих пор нет названия? – спросила Имоджен. – Может, я тебе его должна?

– Я украла твою сцену. Думаю, мы в расчете.

Имоджен по-прежнему улыбалась, но отвернулась.

– Прости, я должна была уйти.

– Да, – Дарси хотела продолжить, объяснив, что она все понимает, хоть и ненавидит каждую минуту порознь. Что она нуждается в Имоджен всеми фибрами души и предоставит ей место для секретов или пространство для уединения. Однако это было слишком преждевременно, а проблема Дарси заключалась в том, что она слишком сильно этого хотела.

Поэтому она спросила:

– Как продвигается «Фобомант»?

Имоджен с облегчением призналась:

– Очень хорошо. Я почти закончила.

– Скажи мне, что он до сих пор начинается в багажнике машины.

– Само собой. Теперь эта часть моему агенту нравится! Он говорит, что в ней появился настоящий страх.

Дарси вздрогнула.

– Я знала, что ты это рано или поздно уловишь.

– Стоило мне выяснить, чего я боюсь, и все стало просто.

– Ты ничего не боишься, Джен.

Имоджен не ответила, и Дарси посерьезнела, как человек, расчищающий путь сквозь свои первые отношения. Не тот был момент, чтобы вести себя незрело и глупо.

Но затем Имоджен приблизилась на шаг, и ее голос почти пропал в гуле вечеринки:

– А я боялась, что ты не будешь ждать. Что ты от меня откажешься.

– Ни за что! – ответила Дарси. – Я тебе доверяю, Джен.

– Я не замышляла это как проверку. Просто хотела исправить книгу, а затем разобраться с нашими отношениями. Но с моей стороны было эгоистично долго тебя избегать.

Дарси услышала лишь одно слово.

– Ты сказала «было».

– Что?

– Ты использовала прошедшее время, Имоджен. «Было эгоистично долго тебя избегать». Значит, мы снова станем жить вместе?

Имоджен, кивнув, взяла ее за руку.

– О! – только и сказала Дарси, понимая, что ее разбитое сердце перестало быть таковым.

Еще столько всего требовалось уладить: ситуацию с квартирой, неразбериху с первым черновиком, дыру в бюджете, отсутствие образования в колледже. А еще, как напомнила в утренней эсэмэс Ниша, надо было не слететь с катушек в течение ста семнадцати дней до выхода книги. И имелась вероятность того, что люди предпочтут потратить свои деньги не на дебютный роман неизвестного подростка, а на корзину продуктов в супермаркете.