Он не закончил, но резко участившееся дыхание Ниты свидетельствовало о том, что она поняла недосказанное. Когда Сэм посмотрел ей в глаза, там был страх, там был тоже страх…

— Пахиакрия Тофольма, — почти беззвучно прошептала она.

— Может быть. Хотя утверждать преждевременно. Как бы там ни было, нужно принять все меры предосторожности…

Он хорошо помнил о случившемся с Тофольмом. Бактерии, инфицировавшие этого лейтенанта во время первой экспедиции на Венеру, дали знать о себе лишь по возвращении на Землю. Эпидемии удалось избежать, но немалое количество людей все же умерло, а некоторым пришлось ампутировать ступни и кисти рук. Это говорило о значительной опасности вируса, поэтому во избежание рецидивов карантинный режим для космических кораблей был с того времени ужесточен…

Звук автомобильного двигателя заставил Сэма стремительно вскочить на ноги. За Келлером следовали еще два автомобиля.

— Сто-ой! — крикнул Сэм, выбегая им навстречу и размахивая высоко поднятыми руками.

Взвизгнули тормоза, и полицейские стали торопливо выбираться из своих машин.

— Сюда нельзя! — снова закричал Сэм. — Отъезжайте на пятьдесят ярдов назад! С корабля спустился человек! Он болен! Необходим строжайший карантин! Мы — доктор Мендель и я — останемся с ним!

По команде, хрипло отданной капитаном, полицейские отъехали на безопасное расстояние. Машина же, в которой сидел Келлер, не шелохнулась.

— Могу помочь, док! — Непринужденность, с какой это было сказано, контрастировала с бледностью говорящего.

— Спасибо, Келлер. Мы справимся сами. Кроме того, никто больше не должен приближаться к нему… Я хотел бы, чтобы ты, во-первых, удалился от этого места, потом — позвонил бы в госпиталь и, подробно доложив о случившемся, убедил их в необходимости срочно связаться с Центром здоровья. Я намерен доставить этого человека в карантинное отделение — если, конечно, не будет каких-либо других распоряжений… Да, не забудь о переборке между кабиной и салоном. Обязательно проверь герметичность. Кажется, все… Трогай. И не исчезай надолго.

— Да, профессор! — Келлер улыбнулся одной стороной лица, и автомобиль с ревом укатил.

Нита уже вскрыла два пакета с медикаментами и инструментарием и надела на руку больного регистрирующий браслет.

— Похоже, сломана лучевая кость, — не поднимая головы, сообщила она подошедшему Сэму. — Дыхание поверхностное, температура 38,2. В сознание еще не пришел.

— Вам лучше отойти в сторонку, Нита, — сказал Сэм, опускаясь рядом с ней на колени. — Ни к чему нам обоим подвергаться опасности.

— Глупости. Я рискую не больше, чем обычно. Да и какое это сейчас имеет значение, если я врач.

— Спасибо вам. — Сэм улыбнулся, и лицо его на миг посветлело. — Откровенно говоря, помощь мне не помешает…

Глаза больного открылись, и из глубины гортани донеслось слабое клокотание. Сэм разомкнул его челюсти и стал внимательно осматривать полость рта.

— Сухой ороговевший язык… вероятно, следствие жара… Отек слизистой оболочки гортани… Не пытайтесь разговаривать со мной! С таким горлом у вас все равно ничего не выйдет! — Последние слова предназначались лежавшему, который действительно пытался что-то сказать.

— Взгляните на его руку! Он, кажется, хочет что-то написать! — взволнованно воскликнула Нита.

Сэм протянул больному свой фломастер и подставил блокнот таким образом, чтобы ему было удобно писать.

Рука двигалась очень неловко, дрожа: правша был вынужден писать левой рукой. Усилия, ценой которых ему удалось кое-как вывести трудноразличимые каракули, в конце концов ослабили его настолько, что он снова потерял сознание.

— «Больной»… «на кора»… наверное, «на корабле», да? Что это значит, Сэм?

— Может быть, он хотел написать: «болезнь на корабле»? И предупредить об инфекции? Или сообщить о том, что там, наверху, есть кто-то еще? Я должен немедленно подняться туда!

Нита собралась было что-то сказать, но передумала и нагнулась к регистрирующему устройству.

— Состояние прежнее. Не лучше и не хуже. По-моему, ему уже давно следовало бы находиться в госпитале.

— Мы не можем везти его туда без санкции Центра здоровья. Пока же единственное, что позволительно сделать, — это уложить больного поудобней. И прошу вас, не вправляйте ему руку — просто наложите шину и все. А я наведаюсь на корабль… Да, не забудьте, Нита, надеть изоляционные перчатки, прежде чем прикоснетесь к нему! Кстати, и мне не мешает сделать то же…

Они оба натянули длинные, доходящие до локтя перчатки из тонкого, но чрезвычайно плотного синтетического материала, а Сэм вдобавок вставил себе в ноздри фильтровальные затычки. Перекинув через плечо сумку с медикаментами, он быстро взобрался по лестнице и исчез внутри шлюза.

Это было тесное, напоминающее металлический ящик помещение. Рядом с широкой, наглухо запертой дверью в дальней стенке чернела небольшая коробка переговорного устройства. Тут же располагался пульт управления, подойдя к которому Сэм нажал кнопку «ОТКР.». Ничего не произошло. Дверь осталась закрытой.

Сэм стал нажимать все кнопки подряд, однако управление по-прежнему бездействовало. Тогда он повернулся к телефону и, пробежав глазами список номеров, набрал 211 — номер рубки управления. В трубке щелкнуло, и экран засветился.

— Эй! Есть кто-нибудь? С вами говорят из шлюза!

На экране был виден акселератор, за ним — пустое кресло, а дальше — уже мутно — стеллажи с приборами. Людей не было.

Набрав номер машинного отделения, Сэм вновь поговорил с пустотой.

Такими же безлюдными оказались и остальные помещения корабля. В ответ на свои настойчивые вызовы Сэм слышал лишь эхо собственного голоса и все более убеждался в том, что их пациент был единственным человеком, прилетевшим на этом корабле…

Спускаясь по лестнице, Сэм отметил, что количество стоявших поодаль автомобилей увеличилось. И тут же до него донесся многократно усиленный динамиком голос вышедшего вперед полицейского:

— Доктор Бертолли? Вас вызывает госпиталь! Вас вызывает госпиталь! Сейчас вам доставят аппарат!

Сэм помахал рукой, показывая, что все слышал и понял — а потом, ступив на землю и сняв с плеча тяжелую сумку, зашагал к телефону, поблескивающему на полпути между кораблем и полицейским.

— Ну, что наш больной? — вернувшись, спросил он у Ниты.

— Не танцует и, кажется, не рвется… Очень слабый пульс. Температура без изменений. Может, ввести что-то жаропонижающее? Или антибиотики?

— Подождите, Нита: я должен переговорить с госпиталем.

На маленьком экране, разделенном вертикальной полоской на две равные части, появились незнакомый седой мужчина внушительного вида и перепуганный Мак-Кей, глава отдела тропической медицины — тот самый Мак-Кей, под руководством которого была в свое время разработана методика лечения пахиакрии Тофольма.