— Расскажите и вы что-нибудь, — попросила я Грина. — О себе.

Он удивленно приподнял брови.

— Тайны на обмен, — объяснила я, пытаясь улыбнуться. — У меня есть друг, эльф, вы его знаете, он однажды назвал это так: тайны на обмен. Своеобразный акт взаимного доверия. Чтобы я не чувствовала себя… не чувствовала себя еще глупее…

— Боюсь, у меня нет тайн для равноценного обмена, — виновато развел руками доктор. — Боюсь, их у меня вообще нет.

— Неправда, — возразила я. — Я наводила справки: никто ничего не знает о вашей личной жизни.

— Наверное, это оттого, что ее у меня тоже нет.

Ответил он спокойно, словно озвучивал давно установленный диагноз, но от осознания в очередной раз собственной дурости меня это не избавило.

— Я о жизни… жизни вообще. Вас не было несколько лет в академии, и никому неизвестно, как и где вы провели эти годы…

— Наводили справки, — повторил он мою предыдущую фразу. — Можно спросить зачем?

— Вы были моим первым подозреваемым, — призналась я, подумав, что это уж точно его не расстроит. — Когда я только оказалась здесь, не сразу поверила в реальность этого мира и долго воспринимала его как книгу. А те эмоции, которые вы у меня вызывали, ощущала как тревожное предчувствие. В романе вы обязательно оказались бы злодеем: харизматичный гений, будящий в героине подсознательный страх, — подходящий образ для антагониста, согласитесь.

— Харизматичный гений, — протянул Грин. — Умеете вы делать комплименты. Даже стыдно, что я вас разочаровал. Но кто вам сказал, будто неизвестно, где я был и чем занимался?

— Леди Пенелопа.

— Так я и думал, — усмехнулся целитель. — Защищает мое доброе имя, как ей кажется, а на деле поддерживает репутацию таинственного злодея. Жаль, нельзя объяснить ей это на вашем примере. — Он отпил немного чая, откусил кусок хлеба с сыром, прожевал задумчиво и так же задумчиво посмотрел на меня. — Я был на каторге, Бет. И вашей наставнице об этом известно. Находился я там не по приговору суда, а по контракту с управлением тюрем. Они за минимальную оплату получили квалифицированного врача, а я — обширную практику и добровольцев для испытания новых лекарств.

— Мыши, — пробормотала я.

— Люди. И я лечил этих людей, хоть многие из них и заслуживали смерти. От обычных пациентов их отличало лишь отсутствие у них претензий к моим методам и въедливых адвокатов, бегущих с этими претензиями в суд. А за участие в тестировании лекарств я им даже приплачивал. Не из того скудного жалованья, что мне там положили, конечно. У меня есть деньги, если вас и это интересует. Один из первых пациентов упомянул меня в завещании. Сумма была невелика, но мне удалось выгодно ее вложить. Крайне подозрительный факт в моей биографии, если не знать, что умер тот человек не от моего лечения — утонул во время морского круиза. А что до должности в здешней лечебнице, доставшейся мне, как вы, верно, слышали, незаслуженно и в обход более достойных кандидатов и делающей меня еще подозрительнее в глазах романистки, так я ее не хотел. Но и отказаться не мог. Эта больница, такая, как она есть сейчас, — детище моего учителя. Он не желал оставлять ее человеку со стороны и попросил меня приехать, когда я почти уже нашел практику в столице. И ходатайство о назначении успел написать перед смертью. А леди Райс поддержала. Об этом она не говорила? Впрочем, это же не делает меня злодеем. А о том, что с лечебницей я унаследовал и состояние Грэма Ричардса — столько, что могу себе позволить бросить работу и до конца дней нежиться на южном побережье?

Я ошиблась: мои подозрения его задели, напомнили о тех обвинениях и непонимании, с которыми он сталкивался и продолжает сталкиваться.

— Не представляю, чтобы вы бросили работу, — сказала я, зная, что снова не сумею извиниться. — А на южном берегу не так хорошо, как рассказывают. Слишком сухой воздух, и солнце палит нещадно.

— Бывали там?

— В год поступления в академию ездила с родителями…

Я осеклась и уставилась на доктора с мольбой. Но что он мог сделать, если я сама не властна над собственной памятью? И собственной ли?

— Вы удивительная, — вдруг улыбнулся он. — Я поражался, как вы живете между двумя реальностями, а теперь пытаюсь представить, как вы балансируете между двумя мирами и двумя совершенно разными жизнями.

— С ума схожу? — ответила я, как и в прошлый раз. — Или уже сошла. Придумала для себя фантастический мир и поселилась в нем.

— А я, стало быть, ваша галлюцинация? Нет, Бет, вы не сумасшедшая. Просто запутались. И вопрос, кто вы такая, все еще актуален.

Я хотела спросить, что он имеет в виду, но не успела.

— Тайны на обмен, говорите? — уточнил сосредоточенно доктор. — Хорошо, я открою вам свою самую большую тайну. Но поклянитесь, что никому ее не выдадите, потому что об этом никто в академии не знает.

— Клянусь! — торжественно произнесла я, а сердце взволнованно забилось: от Грина всего можно ожидать.

— Пойдемте, — он подал мне руку. — Это нужно увидеть.

У последней в длинном коридоре двери он велел подождать. Вошел в комнату, зажег там свет и вышел.

— Мое увлечение драконами в свете происходящего тоже казалось вам подозрительным? — сказал скорее утвердительно, чем вопросительно. — Но мой интерес несколько иного толка. Вот. — Он распахнул дверь. — Не знаю, как это назвать, но, может быть, вам понравится.

Я переступила порог и застыла. Сначала от удивления, а после боялась пошевелиться, чтобы не сломать, что-нибудь.

А я ведь сломала бы! Кинулась бы к огромному макету города, начала бы ощупывать зубцы крепостных стен, тыкать пальцами в бойницы или снимать с башен солдат-арбалетчиков. И подвешенных на тонких ниточках драконов раскачивала бы, а тех, что стояли на возвышающейся над городом горе, ждала ужасная участь: разве я прошла бы мимо, не проверив, открываются ли у них пасти и расправляются ли крылья, как у тех, что летают под потолком? А в лесу это кто? Эльфы? Такие маленькие, но с ушками. Как можно сделать такие ушки?!

— Это…

— Папье-маше преимущественно, — пожал плечами Грин, словно речь шла о корявой поделке. — Еще картон, дерево, глина местами.

— Колодец из спичек, — прошептала я с придыханием, вспоминая, как сама пыталась склеить такой, увидев в гостях у одноклассницы спичечный терем, собранный ее мамой.

— Угу, — кивнул доктор. — Из спичек.

— А озеро из стекла?

— Угу, из стекла.

— А крылья у драконов?

— Угу, у дра… Ткань, натянутая на проволочный каркас. Вам правда это…

— Нравится? Конечно!

— Это Ангеамарр. Та книга, «Город Драконов», которую вы не могли найти, как раз об этом городе. Но я и раньше читал о нем. План нашел, когда еще учился, его восстановили по фундаментам, обнаруженным при раскопках. Надземную часть построек моделировал по уцелевшим образцам архитектуры того периода и гравюрам, так что не факт, что Ангеамарр выглядел именно так. Драконы тоже с иллюстраций. Они сжигали своих умерших, поэтому нет останков, по которым можно было бы воссоздать их реальный облик.