6-е (суббота и воскресенье), м.б., это 3-е и 4-е. Надо поговорить с Жаворонковым. (Запретить курить заранее.)

28.03.86 г

Сегодня позвонили: надо доказать, что «Чучело» – картина детская. Значит, все ясно – нашли причину, почему не дать премии, – она выдвигается как детская, а она вовсе не детская. Это тот пункт, по которому только плохая картина наверняка детская. Это не Лена должна доказывать, а Союз, надо и Белинского слова привести, что настоящее произведение для детей такое, которое одинаково хорошо и для взрослых.

29.03.86 г. Суббота

Кинопанорама. Ведет Никита Михалков. Даже критика есть. Сидел старенький Брагинский, сидел толстый самодовольный Демин. Никита хорош: костюм, усы, взгляд. И все пусто. А с Брагинским – трусливо (ибо это не Ростоцкий, или Матвеев, или Бондарчук) – нашли, на ком отоспаться (за ним ведь и «Берегись автомобиля!», и весь Рязанов). И потом, зачем было тащить на экран Брагинского? Это же какая-то гнусность.

Самое главное – активно наступаю на болезнь. Сегодня прошел уже 11 500 метров. (Это уже что-то. Скорость 6–7–8,5 – 500 метров.) С каждым днем (тьфу! тьфу! тьфу! – стучу по дереву) наращиваю силу, наливаются мышцы, распрямляется спина. Болезнь становится материалом преодоления себя, из недостатка хоть какое-то (а может быть, и больше) достоинство. Глупо звучит, но инфаркт подстегнул меня, даже стеганул, и я, как лошадь, рванулся и пошел. Пошел, пошел, пошел. (Ох, не упасть бы!)

Ничего, мы еще покукарекаем! А драться со всеми буду – ужасти! И нервно тратиться на это не собираюсь. Очень хочется сосредоточиться на работе. В первую очередь на работе, и в десятую – тоже.

Когда я говорю «драться» – это для меня сегодня совсем иное, чем было совсем недавно.

Не надо никаких усилий,

Союзов, пактов, встреч и почт.

Я, как и вся моя Россия,

Обманут, но не идиот.

Я, как и вся моя Отчизна,

Устал от всяких снов и слов.

Моя прижизненная тризна

Идет под гул колоколов.

И мне светлее с каждым звоном,

Спокойней, проще и нежней,

Обманы падают с поклоном

Перед могилою моей.

Обманы падают с поклоном,

И мне светлее с каждым звоном.

Я понимаю вновь и вновь…

Что – жизнь! Куда важней – любовь.

31.03.86 г. Понедельник

Что-то отовсюду обсер! Из Ленинграда сообщили, что в Москву с озвучанием не собираются (нет денег)[198]. Директор объединения говорит, что не разрешит это под дулом пистолета. Звоню Ермашу, тот вяло командует Сизову, Ивановой. Нет, говорит, они приедут. Но они не приедут. Костю вполне устраивает этот Захаров, который озвучил меня. Директор объединения (Коньков) заявил, что он всех устраивает. (И это он заявляет в лицо снимавшемуся актеру.) Славное дело! Славный малый Костя Лопушанский, славная история со всей этой ролью. Трудно будет обо всем этом забыть, но надо, и как можно скорее. И в статьях, перечислив сыгранные роли, не упоминать даже о Лопушанском. Он считает, что актер тут ни при чем, а я, напротив, так не считаю. Я напишу и о том, что за него монтировали и продумывали весь фильм.

Написать надо и о том, что было и как можно издеваться над актером.

А может быть, и этого тут не делать.

Надо вечером накрутить Армена <Медведева>, чтобы он пошел к Ермашу и Ермаш бы приказал. А я пошлю телеграмму, что согласно договоренности с вами могу озвучивать роль в Москве.

Из окна санатория им. Горького (элегия)

1

За окном моим март,

И земля обнажилась.

Снег уходит, чернея,

Зябко жмется к буграм.

Сосны в небо ушли,

Здесь они старожилы,

Они лес еще помнят,

Пенье птиц по утрам.

2

Здесь когда-то росли

Исполинские липы,

Здесь лесной среди воли

Жил от веку народ.

Здесь теперь санаторий

Закрытого типа,

От Совмина России,

От особых щедрот!

3

Тут у медперсонала

И голос нежнее,

И леченье, и пища,

И покой, и уют!

Что какой-то там лес!

Птицы тут поважнее,

Хоть совсем не летают

И с утра не поют.

4

Кто один – в одноместном,

В двухместном – супруги,

Отдохнуть приезжают,

Подлечить организм.

Тут на двести больных

Ровно вдвое обслуги,

Тут давно все свершилось,

Тут давно коммунизм.

5

И меня, лицедея,

Тут приняли тоже,

Сердце вдруг надорвалось

От мирской суеты.

Что же – это всегда

При дворах и вельможах,

Кроме слуг и гризеток,

В моде были шуты.

6

За окном среди сосен

Белеет пристройка.

Окна мелом замазаны,

Видно – хозблок.

До чего же у нас

Так убожество стойко!

Как на ТУ-104 —

Амбарный замок.

Домовой замахал на Фому руками: «Ты что, ты что?! Бойся корову спереди, лошадь сзади, а бабу со всех сторон».

А вообще-то «Из окна санатория» это о том, как самые душевные калеки при лицедеях становятся детьми… любопытно. А раз любопытно – уже оживает, уже «святая вода».

Многие сказочные образы касаются чаще не телесной жизни человека, а жизни его души, даже точнее, его духа. Поэтому их сказочность условна, на самом деле они конкретно реалистичны. О духе огня сказать «огонь» – глупо. Это так же глупо, как назвать самолет алюминием или железом. Дух огня и не огонь вовсе, не говоря уже о том, что огонь на самом деле химическая реакция.

Из всех моих замыслов сказочный – самый лучший. Может быть, «Вася Куролесов» – четвертая серия сказки, и все домовые и лешие на месте. Одна мать – всегда мать. Одна колыбельная – всегда колыбельная. А плач Ярославны – всегда плач Ярославны. Вот и будет Лене великая роль. Пропадет сынок, пойдет мать за сыном. И все любимые образы вставить…

…Или все-таки надо делать «Соблазнителя»…

05.04.86 г. Суббота

Озвучиваю. В роли пока ничего