пить чай в другое время (разгонять тоску по родине) должны получать кипяток в солдатской лавочке за деньги, хотя куб подогревается солдатскими дровами.

ПРИМЕЧАНИЕ. Не секрет, что солдатская лавочка с буфетом — доходная статья части. Еще в ноябре закупается товар для ожидаемых новобранцев, которые, можно сказать, раскупают его принудительно. Причина та, что новобранцев в первое время не пускают из казарм. Обойтись же без необходимого трудно, да и начальство требует.

МЕНЮ СОЛДАТСКОГО ОБЕДА. Всем известно, что однообразная пища недостаточно здорова человеку. Несмотря на это, у русского солдата всегда одно меню: сегодня щи да каша, а завтра — каша да щи, впрочем, иногда бывает суп «брандахлыст». Ужин — пресловутая кашица «бурда». Ни утреннего чая, ни завтраков русский солдат не получает. Изволь до 12 часов (время обеда) голодать или глодать сухую корку хлеба. По праздникам (на Пасху в первый день и на Рождество, на полковой и ротный праздники) варится вермишель. Это блюдо русским солдатам не всегда нравится, зато администрация более сочувствует ему. Так как капуста попадает всем в одной мере, тогда как вермишель попадает больше начальству и тому, «кто успел, тот и съел»[76].

РАЗДАЧА ПИЩИ. К назначенному часу (12 часов дня) пища всегда бывает готова: говядина нарезана порциями или изрезана в «крошку».

В 12 часов развод караулов. Люди должны быть готовы и одеты. На другой день, после смены, которая приходит ровно в 2–3 часа дня, люди идут в казарму и едят остатки от обеда. Находясь в карауле, наш солдат должен говеть 25–28 часов подряд. Правда, некоторые с собой берут хлеб, отчего, быть может, сложилась поговорка: «Хлеб да вода — солдатская еда». Остаться без принятия пищи целые сутки молодому организму и трудно и вредно. Я понимаю, сходить в караул и пробыть там на пище «Антония» один раз в неделю, в две, ну, а если зарядить через день, через два?

По команде дежурного люди идут в столовую обедать. Всякому хочется прежде попасть к котлу. Недаром сложилась пословица: «Бери ложку, бери бак, кто не успел — беги так». Пища часто вливается в ржавые жестяные баки при строгом соблюдении чинопочитания, причем прежде всего отпускаются обеды для администрации. Не так велико ротное хозяйство, чтобы иметь столько должностных лиц, всегда наседающих на скромный солдатский паек. Народ чиновный — не подступишься. Почти во всех полках люди имеют деревянные ложки, которые никогда не моются и носятся нижними чинами за голенищем.

Для того чтобы сохранить здоровье людей, врачи требуют:

1) чтобы пища была питательной и разнообразной, 2) люди простуживаются; редко можно встретить казарму, где бы было устроено теплое помещение для нужды. Люди бегут и ночью и утром с постели чуть не за версту, 3) больных глазами не оберешься, а причина очевидна: ни один наш солдат не имеет носового платка — «не положено», утирается чем попало, глаза трет обыкновенно руками, которые не только грязны, заразительны, но просто противны. Руки моются без мыла, которое купить не на что, и 4) весна и осень для солдата — чистое наказание: обувь промокает, посушить негде.

Насчет довольствия солдат врачи ведут постоянную борьбу с командиром, у которого одно желание, как бы побольше сэкономить, чтобы потом отчислить на «прихоти» и «усмотрение».

Здоровье нашего солдата вверено как бы двум ответственным, самостоятельным и непосредственным начальникам: строевым чинам и медицинским чиновникам. Всякий начальник обязан проверять деятельность и требовать правильной службы от своих подчиненных, указывая на неправильности, недостатки и халатности к делу. Недостаточно того, что врачи аккуратно посещают лечебные заведения, прописывают больным лекарство и т. п. Положение начальника, который некомпетентен в деятельности подчиненных, ниже всякой критики.

Военно-лечебные заведения должны быть исключительно в ведении медицины. А потому при полках отдельных военно-лечебных заведений вовсе быть не должно, кроме околотков с одним полковым санитарным врачом.

ПРИМЕЧАНИЕ. В каждой роте ведется ротная книга, продуктовый лист и тетрадь артельщика. В числе обыкновенных расходов по довольствию людей в книжке артельщика и ротной книге можно встретить массу мелких расходов, которые должны покрываться всецело суммами, отпускаемыми полку, а именно: на оружейное масло, масло костяное, мишени, мишенки, керосин, лампы, стекла, метлы, швабры, вставку стекол и т. д. и т. д.

Нельзя было бы допустить этого расхода из артельных сумм, если бы отчетность посылалась на проверку контрольному учреждению. Домашняя проверка (свои люди, сочтемся) не имеет смысла. Проверка полковой отчетности тоже оставляет желать многого. И действительно, может ли иметь силу комиссия, составленная из своих офицеров, не только некомпетентных, но и зависимых от командира части?

КОРМОВОЕ ДОВОЛЬСТВИЕ. Сколько ни странно название «кормовое довольствие», а мириться надо, раз не могут подыскать более симпатичного названия. Почему бы не назвать «порционные деньги»?

Кормовой оклад утверждается по губерниям военно-окружным советом. Размер оклада устанавливается в зависимости от дороговизны продуктов в данной местности. При объявлении кормового оклада берется в расчет 3 фунта хлеба, 0,5 мяса и несколько копеек на приправку и овощи. При следовании же по железным дорогам вообще 16 копеек и на морских пароходах — 15 копеек в день. Причем железнодорожный оклад получают нижние чины только тогда, когда в сутки проедут не менее 8 часов, в противном случае — местный оклад. Для вычисления столь мизерных сумм и расписаний железных дорог в военном ведомстве существует особый класс счетчиков, проверять которых имеется особая армия контролеров. На кормовой оклад, колеблющийся от 10 до 16 копеек, солдат должен позавтракать, пообедать и поужинать в пути.

Зато генералы, штаб- и обер-офицеры и чиновники разных рангов «загребают деньгу» командировочками, поездками по делам службы, инспектированию, по осмотру, для открытия цен и т. п. Для них отпускаются и прогоны, и подъемные, и суточные деньги. Не так было бы обидно, если бы эта расточительность была в иное время, а не тогда, когда каждый грош дорог. А ведь сколько непроизводительных трат совершается исключительно в силу или отживших законов, или бюрократической традиции. Смешно сказать, у нас в настоящее время, когда на лошадях едут только до вокзала или пристани, или с вокзала-парохода, и то большей частью на казенных лошадях, все получают прогоны на лошадей. Обер-офицер получает на 2 лошади, штаб-офицер — на 3–4 и генералы на 6—16 лошадей. Кроме того, по железным дорогам и на пароходах они едут со