ПРИМЕЧАНИЕ. Части войск, не во гнев будь сказано, гораздо более жалеют лошадей, чем людей. Впрочем, и содержание лошади обходится дороже, чем содержание солдата. Несмотря на то что лошади подчас без дела, людьми помыкают вовсю, не обращая никакого внимания на то, что у них и обувь и одежда треплется. Зачастую гонка бывает из-за пустяков: забыл папиросы, газету и т. п. Пробежать солдатику 2–4 версты у нас ничего не значит. Правда, солдата не убудет, но что с обувью его станет, нам дела нет.

Закон запрещает употреблять по частным надобностям лошадей обозных и в особенности артельных. А где это соблюдается? Нарушителями закона являются сами начальники высшего ранга, начиная от начальников бригад и выше, несмотря на то, что эти начальники получают и фуражные деньги, и прогоны, и большие суточные деньги.

Нижнему чину не разрешается носить вольное платье, а кучерский балахон и длинные волосы — можно. Это обидное унижение солдата.

ОДЕЖДА И ОБУВЬ СОЛДАТ. Всем известно, что современный народ любит щеголять. Не то, что бывало, одевались в «дерюгу» и «азямы». Об этой одежде теперь и помину нет. Давно ли солдатские сапоги с набором производили в деревне фурор, а теперь такие сапоги чуть не на каждом. К сожалению, солдатского мундира в деревне совсем нельзя встретить. С одной стороны, это объясняется тем, что люди домой увольняются в мундирной одежде, никуда не годной. Не мешает посмотреть, в чем действительно уходят люди домой по болезни, вовсе от службы в первобытное состояние или в запас армии? Все, что солдату положено, и все, что он выслужил, у него отбирается — якобы собственность части. Ему за «беспорочную» службу выдаются мундирные вещи рваные и выцветшие. Зачастую молодого солдата заставляют прийти домой оборванцем, а старого служаку вынуждают купить себе мундирные вещи на рынке лишь только потому, чтобы не прийти домой голяхом. Средств для снаряжения себя запасные требуют из дома, и родные шлют, продавая или закладывая иногда последнее. Бедный же солдат является в деревню буквально золоторотцем. Все такого воина боятся, староста смотрит на него презрительно, священник отворачивается. С другой стороны, как мундирная одежда, так и казенная обувь нашего солдата «с головы до ног» уродливо выглядят, в особенности интендантского изготовления. Впрочем, и полковая пригонка чуть-чуть лучше. Но ведь шьет и из того же материала администрация полка себе одежду, и она выглядит на них хорошо. Если принять во внимание уплату казной за изготовление вещей, то нельзя винить как интендантство, так и части войск, ибо за шитье шинели выдают лишь 7 копеек, за шитье мундира — 3 копейки и за шитье галстуха — 0,5 копейки. За собственные вещи, приносимые на службу, выдаются деньги только запасным нижним чинам. Почему новобранцев обошли? Они несколько месяцев носят одежду и обувь свою, которая бы им годилась потом. На обувь следовало бы выдавать и ратникам в учебном сборе. И в-третьих — разве не заметно, как солдат торопится снять мундир, потому что он в мундире далеко не пользуется почетом: на конке помещайся с оборванцами, на пароходе — садись на палубе, в театрах — полезай на самый верх.

ФОРМА ОДЕЖДЫ. Не только для офицера, но и для нижних чинов установлено несколько форм переодеваний: форма парадная, форма при нарядах на службу, рабочая, в свободное время и т. д.

Все эти формы должны быть одеваемы с прицепкой особых атрибутов, и солдат-простолюдин должен знать всякую форму лучше, чем самую службу, хотя «тринчики» требуют от солдата лишь внешности.

Немало бывает курьезов при носке летних рубах. Не успеют люди облечься белыми лебедями, как ртуть падает до нуля. А так как у многих отбираются на лето мундиры, то люди принуждены при перемене погоды щелкать зубами или облачаться в «волшебницу» шинель. Отбирая мундиры, нельзя сказать, чтобы командиры отступали от закона. Сохранить мундир на многие годы — главная обязанность командира.

Каждые два года солдату отпускается и шинель и мундир из материала вполне доброкачественного. Но благодаря экономии на людях можно встретить мундиры выцветшие и чуть не с десятого плеча. Узнать это можно потому, что на мундире и шинели делаются надписи, кому вещь принадлежала. С того времени, когда вышел закон, что мундирная одежда составляет собственность части, начальство пустилось на хитрость: отбирает мундиры от уволенных в запас по болезни в первобытное состояние и по другим причинам и передает их заместо второсрочной одежды людям младших сроков. А ввиду этого или клеймение первосрочной одежды отсрочивается, или постройка новой одежды откладывается. Хотя это делается не везде, но в большинстве случаев.

Накопление 2–4 сроков в частях войск составляет гордость командира. Начальники старой школы обращают внимание на инспекторских или других смотрах именно на количество мундирных вещей. Стеллажи ломятся от вещей, люди на инспекторском смотру выглядят в мундирах 1 срока гордо, пригнаны мундиры хорошо, отвечали люди без выкрикивания, дежурный отрапортовал неестественно, проба пищи в день смотра удовлетворительна, как специально для этого дня приготовленная, суммы налицо, ротные пребывают — вот вам и примерный ордер.

ПРИМЕЧАНИЕ. Суконная ленточка с пришитым язычком и железным крючком носит название галстух, который считается самостоятельным предметом в числе солдатского обмундирования, но многими солдатами вовсе не носится. Ныне галстух утратил значение.

Шаровары и фуражки отпускаются на один год: летом и зимой солдат носит сукно. Выдача шаровар, как и прочей мундирной одежды, производится большей частью в марте и апреле в то время, когда люди меняют теплые рейтузы. По новому положению нижним чинам выдаются чехлы, которые и надеваются на суконные фуражки. Вообразите себе, что если на толстое сукно, из какого делается обыкновенная солдатская фуражка, натянуть еще серовато-белый холщовый чехол, будет ли она легкой летней одеждой?

ПРИМЕЧАНИЕ. В числе знаков внешнего отличия в форме одежды не последнее место занимает кокарда, которая носится офицерами на околыше, а солдатами — на тулье, наподобие гражданских чиновников. Хотя от этого служба не страдает, но почему не однообразно, как то носит конвой и