девкой! — кричала, хромая по комнате, Гильдис, тяжело опираясь на красивую дорогую трость. — Заставь её уйти, или я её отравлю!

Вождь смотрел на супругу с ужасом, не зная, что делать. Кто ей сообщил о затянувшемся романе наследника с актрисой, жена не выдавала, но приехала она очень быстро, лишь получив неприятную весть. Хадор отчасти разделял недовольство Гильдис, поскольку полюбовница Галдора действительно не годилась ему в жёны, но зато, проводя с ней время, поникший наследник воспрянул духом. Немного, конечно, но это лучше, чем ничего.

— Она же уродка! — орала в голос супруга. — Кого она родит, если забеременеет?! Но она не забеременеет! Она больна! Это же видно! Лет через пять она с постели не встанет от боли! Убери её от сына! Слышишь?! Или тебе тоже всё равно, с кем делить постель?!

Промолчав вместо ответа, Хадор постарался не вспоминать лишнего. В конце концов, это уже неважно, прошлого не вернуть.

— Поговори с сыном! Поговори с этой дыркой! Или это сделаю я!

Уверенный, что не стоит спорить с женой, вождь решил для себя: с Галдором он побеседует, однако запрещать встречаться с актрисой не станет. Пусть уезжают на Ард-Гален, только порознь, а там никто не станет следить за чужой постелью — других, более важных, дел хватает.

***

Запах чего-то тухлого, который раньше ощущался только рядом с пограничными горами, теперь добрался и далеко на север.

— Эльфы воняют, — хохотнул, сплюнув, Драконий Член, почёсывая лысую голову. — Расплодились, драная дырка! Пора их резать.

Все находившиеся в пещере у спуска к подземному озеру орки согласно гыкнули, однако никто без приказа Горящих Дрочей за хребет бы не сунулся.

А приказа не поступало.

Собраться в условленном месте пришлось не просто так: прилетели слухи, будто опять чужаки хотят явиться, и надо бы их привести к троллям. А ещё навести на ложный след и показать какие-то развалины, типа, там важные кузни или зад задроченный знает что. Драконий Член не собирался выяснять, что там опять придумал какой-то помощник кого-то важного, ему важнее было разобраться с молодым пополнением войска. Недавно, когда ещё снег не лёг, прибыли какие-то дети, мнящие себя героями, но вроде не совсем конченные. Главным среди них назвался какой-то дрочь Болдог, у которого и бабы-то ещё не было. Правда, рожа тупой не выглядела, а это немаловажно. Так или иначе, забот прибавилось, и Драконий Член готовился отстаивать своё место в войске Светлого Владыки. Вот поставит всех на карачки, отымеет дубиной, а потом можно и эльфов вырезать. Чтоб не воняли тут на всю округу, а то ишь чего надумали? Воздух на чужой земле портят! Алкарим это так не оставят!

Болдог. «Работа, считай, поимета!»

«Там есть дом. Один всего. Мужик живёт. Один! Давайте его того. Сожжём».

Ни у кого из детей-алкарим не возникло вопросов, зачем надо сжигать какого-то незнакомого орка, единственное, что останавливало некоторых — идти далеко. Вдруг что случится? Или родители заметят долгое отсутствие. Наказание ведь страшнее, чем пойти воевать! Взрослые могут запереть без еды в холодном сарае, избивать и орать. Лучше уж взять дрыну какую и топать бошки проламывать. Там хоть поживиться чем можно.

«Мужик живёт! Один! Сожжём! Ха!»

Трое юных орков, которым только-только начали сниться раздвигающие ноги девки, двое людей, чуть постарше и пятеро полукровок радостно подхватили идею развлечься, остальные же мальчишки поселения деранули со всех ног доносить на сверстников взрослым, способным на что-то, кроме пьянства и размножения. Отправившиеся за приключениями алкарим догадывались о подставе, однако знали: принесут добычу — им ничего не сделают, а стукачей поимеют так, что навек отпадёт желание рот раскрывать, разве что отсосать за объедки, которые даже скотине не годятся.

Болдог, младший из орчат, поначалу хотел сдать соседскому папашке старшего брата, потому что тот вечно требовал делиться едой, порой отбирая последнее, а уже потом пойти сжигать одинокого дроча, но, подумав, понял: не получится успеть сделать два дела, надо выбрать одно, и, разумеется, предпочёл развлечься. В конце концов, брата можно под шумок пихнуть в огонь, предварительно ткнув чем-нибудь в спину. Хотелось, конечно, чтобы гад горел живьём, долго, лучше вообще вечно, но Болдог решил для себя, что более сильного врага надо быстрее убить, а то мало ли… Этой вроде бы простой мудростью мальчишка разительно отличался от многих сородичей, в итоге горько поплатившихся за неразумную кровожадность.

«Тише! Тс-с-с-с! Пасти захлопнули!»

Отыскавший дом одинокого дроча юный орк безуспешно пытался заставить глупых приятелей молчать, особенно, когда до цели оставалось недалеко, а Болдог смотрел на сверстников и искренне недоумевал, почему они не понимают важность тишины. Совсем безмозглые эльфы что ли?

— Вот хряк тупой! — ржали всё громче над изгоем юные алкарим. — Жить тут! Совсем тупой! Гы!

Изгой действительно выбрал странное место обитания. Во владениях Алкара многие ютились в незатопленных подземельях, либо на поверхности, но ближе к «кипящим кончам» — горячим фонтанчикам, время от времени бьющим из-под земли. В этих местах было проще разводить на убой скотину, поскольку хоть что-то росло. Но орк-одиночка поселился в доме посреди давно заброшенного поселения, рядом с которым то и дело пополнялась огромная куча мусора. Поживиться сюда прилетали внушительные стаи ворон, чем изгой и пользовался — отстреливал или ловил в сети зазевавшихся птиц. Откуда он брал воду, для алкаримского молодняка осталось загадкой — рядом не наблюдалось ни одного источника, а снегом с зимы запастись сложновато. Из-за мусора колодцы, если и были, давно стали отравленными, значит, вряд ли оттуда пил.

— Мы у него всё выспросим! — кровожадно потирали руки старшие зачинщики, и Болдог очень хотел поскорее посмотреть, как именно авторитетные мальцы собираются выпытывать ценные сведения. Начнут жечь, но медленно? Или просто резать будут? Хотя, это тоже интересно — в разных местах кровь из ран течёт по-разному, отличается по цвету, а иногда и запаху. И на вкус. А ещё тело трясётся не одинаково — от одних рассечений слабее, от других сильнее, и глубина не всегда это определяет.

Болдог отвлёкся на воспоминания о зарезанном тайком выброшенном младенце. Ребёнок валялся у дороги — похоже, родила его, как говорят