— Садитесь. Что-нибудь выпьете?

— С удовольствием.

— У меня есть мартини и водка.

— Лучше водку.

— Лед?

— С удовольствием.

Пока она открывала холодильник и вытряхивала лед, я смог внимательнее рассмотреть ее. Она была высокого роста, с длинными ногами, обтянутыми джинсами. Если бы она побольше ела, то имела бы вполне хорошую фигуру. На изнуренном желтушном лице отпечатались следы неисчислимых доз, вколотых за всю ее жизнь. Крашеные белые волосы висели редкими прядями. Я спрашивал себя, какого рода отношения могли связывать ее с Ахмедом Хамулом.

Она поставила передо мной рюмку водки, села напротив, закурила длинную сигарету с фильтром и напряженно уставилась на меня.

— Скажите, что вы… знаете об Ахмеде Хамуле?

Как лучше соврать ей, не приходило мне в голову. Да и стоило ли врать вообще? Что это может мне дать? И решил выложить ей всю правду.

— Я обманул вас. Ахмед мертв.

На этот раз ее рот не раскрылся от удивления. Она крепко сжала губы. Я испугался, что она их прокусит. Ханна впилась пальцами в край стола.

— Простите, но я не видел другого способа, чтобы задать вам несколько вопросов. Я частный детектив. Меня наняла семья Ахмеда Хамула, чтобы я нашел его убийцу…

Дрожа всем телом, она встала и несколько минут неподвижно смотрела на меня, словно окаменев, потом сквозь зубы прошипела:

— Вон отсюда, скотина…

Видимо, я недооценил степень близости их отношений. Только потом мне пришло в голову, как надо было соврать по-умному, чтобы расположить ее к себе. Но было поздно. В ее глазах кипела ненависть, и, действительно, мне лучше было бы сейчас уйти. Вместо этого я отпил большой глоток водки и пробормотал:

— Войди в мое положение. Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Если бы я сразу выложил тебе всю правду, ты бы и слушать меня не стала. А разве сама ты не считаешь, что убийцу надо найти, или нет? Единственное, что я знаю об Ахмеде Хамуле, это то, что он имел дело с наркотой и что у него торчали уши. Немного, правда?

— Я сказала, убирайся! Мне до фонаря, что тебя интересует.

Я вспомнил, что обещал ей передать что-то от Ахмеда. Одна доза могла бы привести ее в чувство.

— Послушай, только несколько вопросов, и я сразу уйду. О'кей?

Лед в ее глазах немного расплавился, и на лице даже появилась слабая улыбка.

— Ладно, только мне срочно надо в сортир.

Она засеменила в сторону прихожей. Я толком ничего не понял, да особенно и не напрягался, а, наоборот, снова приложился к дешевой водке, обдумывая свои вопросы.

Было слышно, как спустили воду в унитазе. Спустя несколько минут Ханна Хехт вернулась и с прежней улыбкой, которая была теперь явно неуместна, сказала:

— Ну, давай, спрашивай. Что ты хочешь от меня узнать?

— Прежде всего, меня интересует, насколько Ахмед Хамул погряз в торговле героином?

Она насмешливо скривила рот.

— А разве он был связан с этим делом?

— Послушай, детка, давай не будем. У нас не так много времени.

— Разве?

Она метнула короткий взгляд мимо меня, и я наконец-то понял, что к чему, но было поздно. Я обернулся и остолбенел, увидев открытую дверь. На пороге стоял тот самый усатый официант из бара «У Хайни». Он приторно улыбался мне. Я все понял.

Галантный официант был на самом деле сутенером Ханны и, естественно, оплачивал ее счета. В другой комнате наверняка была кнопка вызова, которой она пользовалась, чтобы позвать его на помощь в случае необходимости.

Какой же я был дурак!

— Верно. У нас не так много времени.

Он неторопливо опустил руку в карман и вынул пистолет.

— Так что же надо от тебя нашему другу, Ханна?

— Он обманул меня! Сволочь! Ахмед мертв. Мертвее не бывает. А эта поганая ищейка вынюхивает тут, работает на семью Ахмеда. Он заманил меня сюда, чтобы выведать кое-что. Вот и все дела.

Какое-то время ее лицо сохраняло прежнюю гримасу. Она больше не удостаивала меня взглядом, а тупо уставилась в пол.

— Стало быть, у него нет никакой посылочки от Ахмеда?

— Ерунда.

— Хорошо, тогда проводим молодого человека до дверей и дадим ему дружеский совет забыть дорогу в этот дом.

Он сделал ободряющий жест, помахав перед моим носом пистолетом.

— А почему, собственно говоря, вы так не любите, когда задают вопросы?

— Вопросы, дружок, не любит никто. — Он любовно погладил черную железяку. — И если их можно избежать, то так и надо поступать. Кроме того, лично я стараюсь держаться подальше от людей, которые влезают в мокрушные дела.

— Уважаю высокие моральные принципы, но… — начал было я.

— Кончай трепотню. У меня нет ни времени, ни желания цацкаться с тобой. А сейчас медленно поднимайся и иди сюда.

Я встал и, повинуясь команде, двинулся к нему. Вдруг он приставил пистолет к моему животу, запустил руку внутрь моего пиджака, нащупал парабеллум и отшвырнул меня к стене.

— Пардон, это всего лишь мера безопасности, чтобы тебе не взбрело на ум что-нибудь дурное и больше не захотелось сюда возвращаться.

Он вытряхнул обойму из моего пистолета, бросил ее на пол и швырнул мне разряженный парабеллум.

— Итак, мой друг, сейчас мы смирненько пойдем на выход и тихонько спустимся по лесенке.

Я слышал, как Ханна Хехт колола лед, на этот раз уже для себя, а я в сопровождении услужливого официанта поплелся по коридору.

Он сделал еще ряд предостережений, касающихся моего здоровья, которому можно сильно повредить, потом попрощался по всей форме и скрылся в глубине бара Хайни.

Было немного за полночь. Мой день рождения успешно подошел к концу, и мне хотелось в постель.

Когда я вышел из метро, выпитая водка неприятно кружила голову. Я плелся по пустынным улицам и смотрел на полумесяц, изящно вырезанный в небе.

Дойдя до дома номер семь, я завернул во двор и достал ключи. Пока я думал, какой козел поставил машину поперек дороги, взревел мотор и включились фары. Меня ослепил яркий белый свет. Машина резко тронулась, так что завизжали шины, и я инстинктивно бросился бежать.

До улицы оставалось метров пятнадцать, я нырнул вправо, под припаркованный автомобиль. Каждая секунда была на счету. Мимо меня пронесся маленький «фиат». Вдруг он резко затормозил и круто повернул влево. Я сделал кувырок, вырвал пушку из кобуры и прицелился, чтобы попасть по колесам.

Раздался жалкий щелчок — в панике я забыл, что пистолет разряжен, и увидел, как «фиат» исчезает за углом. В доме напротив кто-то распахнул окно.