— Ну и что? — насупился Илья. — Такая вот у нас любовь. И вообще, может, мы не хотим сковывать себя условностями? Штамп в паспорте на чувства не влияет, брак — пережиток прошлого, — заявил он с горячностью.

На что ребята дружно рассмеялись. Похоже, это не первый раз, когда парень оправдывается. Странные отношения, но если им так нравится, то почему это должно других волновать? Интересно, но я не чувствовала себя чужой в этой компании. Никто ни словом, ни взглядом не выдал, что в курсе, кто я. Да и разница в возрасте не сильно напрягала, я старше их всего на года три-четыре по большей части, и это очень непривычно — кроме подруг, все остальные знакомые просто старше и сильно старше меня. И сейчас иногда ловлю себя на мысли, что будто попала если и не в детский сад, то в выпускные классы школы. Вот точно, возраст не в паспорте, он в голове. Нет, превращаться в легкомысленную прожигательницу жизни я не собираюсь, но навыки непринужденного общения нужно нарабатывать. Про флирт вообще молчу, правильным глубоко замужним и слова-то такого знать не положено.

Мясо было бесподобным, о чем я не преминула поведать поварам, щедро расхвалив их за великолепное исполнение. И все шло отлично ровно до того момента, когда Маша кинулась к своему, ну, пусть будет, жениху. Мда, инцидент вышел некрасивым. Вот с чего я завелась? Хотя, это понятно, но все же не нужно было демонстрировать дурные манеры. Да теперь что уж себя поедать. Надо отметить, что Артем все же признал свою вину и извинился за свой поступок. А вот Маша все никак не желала успокоиться, благодаря ее выступлению даже тот, кто про меня слыхом не слыхивал, теперь знает чуть ли не всю мою биографию. Ужас. А замечание про мою новую прическу прозвучало так, будто я прячусь и пытаюсь изменить внешность.

Вот уж нет. Давно хотелось чего-нибудь эдакого, и пусть не сильно безумного, но другого. Почти десять лет я не изменяла своей прическе — русым волосам до талии, подстриженным полукругом. Красиво, элегантно, легко делать прически, достойно жены известного адвоката. И вот, сразу после подписания документов о разводе, я рванула к своему парикмахеру и с порога ошарашила желанием сделать стрижку.

— Нет, я не буду этого делать, — отпиралась она. — Ты же потом меня загрызешь! Как можно состричь такую красоту?

Наталья перебирала мои волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Ей они всегда нравились, потому что сейчас “косы никто не носит”. Если не прибедняется, то таких клиенток в их салоне всего две. Ну, теперь будет одна.

— Инка, не дури, — увещевала меня подруга. — Сама ныть начнешь, что теперь коротко. У тебя шикарная пепельная копна, а ты такое придумала!

— Нет, я решила — будем укорачивать! — и добавила, чтобы подруга окончательно выпала в осадок: — И сделаем фиолетовое мелирование. Или колорирование? Блин, забыла, как ты это называешь. В общем, фиолетовые пряди.

Наташа выронила из рук расческу. Но так как любила эксперименты, в том числе и на себе, быстренько собралась и полезла в шкафчик за тюбиками с краской. Не знаю, что и как она там смешивала, но через три часа вышла я из салона с довольно короткой для меня “лесенкой”, тридцать сантиметров минус — это вам не шутки. Некоторые пряди на солнце весело отливали нежно-фиолетовым, Наталья еще как-то впихнула туда золотистые оттенки и сделала мне челку. В зеркале я себя не узнавала, было очень и очень непривычно, но мне нравилось! Как будто в характер добавили легкости и игривости. Ни свекровь, ни мама, ни тем более бывший муж такую прическу не одобрят. Какое счастье, что я уже никому ничего не должна. И теперь своим вызывающим видом не испорчу карьеру, впечатление или что-нибудь еще.

Такое ощущение, что это было месяцы назад, а прошло всего лишь два дня. Мысли опять перескочили на вчерашний вечер, а точнее, на “жертву велосипедного ДТП”. При ближайшем рассмотрении парень оказался несколько худоватым и болезненным. Оно и неудивительно: еще, кажется, и месяца не прошло после выписки из больницы. Сотрудницы что-то там говорили, но в пылу бракоразводной гонки я не обратила внимания. И почему-то в памяти отложилось, что он брюнет, а оказалось темно-русый. На скуластом лице выделялись глаза, в первый раз я поняла выражение льдисто-голубые. Да, именно искрящиеся, льдистые, прозрачные. Невероятные. Под стать глазам был и завораживающий голос — с хрипотцой, такой вот … мужской. Ласкающий слух. Ласкающий тело. Бархатом проходящий по коже. Черт, мысли улетели куда-то не туда. Так вот, мажор из той породы мужчин, что с возрастом становятся, нет, не красивее, но интереснее, породистее, что ли. Артем здесь на отдыхе и восстановлении после травм, поскольку врач рекомендовал физическую нагрузку и свежий воздух, и полностью одобрил велосипед, то родители и отправили его сюда. Удивительно, что он согласился, судя по его обычному поведению, должны были отправить в Швейцарию или в Италию, ну или хотя бы в какой-нибудь московский реабилитационный центр. Я вполне осознаю, что на супер-элитное это место не тянет. Впрочем, у богатых свои причуды. Остальной народ тоже был явно не из бедных, о чем говорили марки вин, припаркованные тачки и совсем недешевые смартфоны. Я думала, и не без оснований, что мажор сейчас начнет выражать недовольство, и всячески показывать, что здесь его персоне находиться не по статусу, но парень держался хорошо: не ныл, не капризничал и не бравировал своим состоянием. Если бы не Маша, никто бы и не вспомнил о том, что с ним что-то не так или что он местный "небожитель". Девушка же явно перестаралась с демонстрацией заботы. От постоянных сюсюканий сводило зубы, и похоже, не у меня одной. Скандал тоже не добавил ей привлекательности. Кроме кукольной внешности в ней больше нет ничего. Либо хорошо играет роль милой дурочки, явно хочет замуж за статус.

Вот в таком ключе я размышляла о своих новых знакомых, сидя в кресле на балконе. Чай с бергамотом и булочка с корицей дополняли волшебное утро, тихо подкравшееся каплями росы и тишиной, которая бывает только перед самым-самым восходом солнца. Когда все благоговейно замерло в ожидании светила. И надо же было вскочить в такую рань, но я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. С террасы открывался вид на пруд, было слышно, как рыба плещется в