Соколовой. Он все-таки успел нажать на курок перед тем, как перестанет дышать. А вода все еще течет в раковину…

— Проклятье, — Дарья оседает на пол в приступе кашля. На ладони, которой она прикрывала рот, остается кровь. Главная героиня даже не вскрикнула.

«Только вчера думала о суициде, а в итоге все сделали за меня. Но почему именно сейчас мне так остро захотелось жить?»

— Твою ж мать, Соколова! Какого хрена ты не отошла от этого психопата? — Алессандро подбегает к девушке, параллельно набирая чей-то номер на телефоне. — Джованни? Помоги нам выбраться через черный выход, — Манфьолетти снимает с себя пиджак и дает его Дарье, со словами «зажми входное отверстие от пули».

Подхватывает ее на руки и несет к выходу.

— Я вполне могу идти… — закашливается, — сама.

— Да молчи ты! — они вышли на улицу. Теперь Алессандро может орать сколько угодно, не боясь оказаться замеченным. — Дура, я же тебе говорил: держись рядом со мной! Так ты меня и послушала. Пиздец… Поздравляю тебя: ты едва не сдохла за этот год уже дважды!

***

— Срочно позовите главного врача. У нее сквозное пулевое ранение в область грудной клетки, — первые слова Манфьолетти, когда он зашел на порог отделения грудной хирургии.

Девушка в окошке регистратуры замялась.

— Извините, я не имею права…

— Я сказал: живо позови Альфредо Мазарини. Бегом.

— Но все-таки…

Тяжелый вздох. «Почему же все люди такие корыстные? Хотя о чем я вообще… сам же такой»

— А так? — перед блондинкой оказывается несколько крупных купюр. Ее глаза жадно заблестели.

— Одну секунду.

***

Операция длилась уже час. Алессандро нахаживал шаги по больничному коридору, как вдруг поймал себя на мыслях о Соколовой.

«А если она не выкарабкается?»

Губа уже кровоточит от того, что ее постоянно пытаются прокусить.

«Да ну, в ту ночь в июле и не из такой задницы спасли. По сравнению с тем случаем, этот — чертов пустяк» — Остановился, прикрыл глаза. — Но все-таки в этом виноват я. Надо было этому ублюдку стрелять сразу в голову»

Резко достает свой смартфон из кармана. Заходит в мессенджер, печатает: «Конте, постарайся узнать, кто его нанял». Стирает, не успев отправить.

«Почему я вообще о ней беспокоюсь? Мне же безразлична ее судьба» — быстрым шагом выходит на балкон, берет в руки пачку сигарет. Табачный дым режет глаза.

«Не понимаю себя»

[1] Важное (ит.)

Я хочу жить

Пока человек чувствует боль — он жив.

Пока человек чувствует чужую боль — он человек.

(А. П. Чехов)

Альфредо выходит из операционной. Светлые пряди взмокли от пота и прилипли ко лбу. Зеленые глаза, когда-то имевшие цвет абсента, стали серыми. Мужчина явно вымотался.

— Ну как она? — Мазарини собирался уже удалиться к себе в кабинет, однако его остановил Алессандро. Он стоял в ожидании хоть каких-то новостей, подпирая спиной больничную стену.

— Организм сильно истощен. Мы несколько раз даже думали, что потеряли ее. Неизвестно, выживет ли, но сейчас лежит в реанимации. Если все будет хорошо, к вечеру переведем в обычную палату. — Манфьолетти кивнул. — Мне интересно другое: коим образом ты это допустил?

— Альфредо, давай не сейчас…

— Твою жену забрали с простреленными ребрами, прямо с собственной свадьбы! Ее платье все в запекшейся крови, поэтому приклеилось к коже. Ткань пришлось разрезать и сдирать с тела по частям! Что, черт возьми, произошло?

— Ори еще громче, чтобы все отделение знало, кто я такой! — главной герой опускает голову. Распущенные волосы падают на лицо, закрывая гримасу отвращения и страха перед неизвестностью. — Соколову заказали. Я не знаю кто. Сейчас занимаюсь этим. Кто-то захотел надавить мне на больное место. Не вышло.

— Она останется тут на несколько недель, не боишься повторного нападения?

— Мы завтра вечером поедем домой. Думаю, она будет в норме, — ровный, безучастный голос. Почему-то в этот момент Алессандро начал подозревать своего семейного врача.

— Но… — Альфредо оборвал рингтон, исходящий от телефона Манфьолетти.

— Одну секунду, — мафиози выходит на балкон, прикрывая за собой дверь. — Джованни, я тебя слушаю.

***

Вечером Дарью все же перевели из реанимации. Организм выкарабкался. Хотя, еще рано об этом судить.

И как только Алессандро очутился около ее тела, он застыл. Затем глубоко вдохнул, медленно выдохнул и зажмурился. Мозг стал подкидывать ему воспоминания этого лета…

***

26 июля.

Прошло восемь дней с того инцидента. Манфьолетти иногда посещал Соколову. Но делал это только рано утром, или поздно ночью, зная, что останется незамеченным. Приходил, и видел истощенную девушку на больничной койке. Она будто исчезала, растворялась прямо у него на глазах. Врачи не давали никаких прогнозов. Говорили, мол, делают все возможное. Однако никто не знал, когда Дарья очнется.

Нередко приходила ее мама. Время от времени — некий Раевский. Сначала Алессандро думал, что это ее молодой человек, но как позже выяснилось, у того уже была вторая половинка. Однажды даже приходил Русецкий. Посмотрел на почти бездыханное тело своей приемной дочери, скривился от вида травм на ее теле и ушел. Больше не появлялся.

***

Манфьолетти осторожно опустился на стул, что находился в палате. Монотонный пик кардиографа вгонял в сон, учитывая, что за последние четверо суток он отдыхал всего несколько часов.

«А что, если она вновь впадет в кому на месяц? Что, если ситуация повторяется?» — последние мысли Алессандро, и вот, он проваливается в сиреневую дымку сновидений.

***

24 декабря 1999 года.

Маленький Сандро просто хотел быть как все обычные дети. Гулять в сочельник Рождества, помогать маме на кухне, чтобы накрыть праздничный стол, наряжать вместе со своим младшим братом священную ель, наблюдать, как папа вешает гирлянды на окна их дома. Но вместо этого, он сидит в подвале у одного из врагов своего отца. Алессандро и его родительницу похитили, когда те возвращались домой с прогулки. Франческо же остался дома, в наказание за плохие старания в учебе. Отец обычно не разрешал им одним шататься по улицам Марсалы, но в этот раз он об этом не узнал. По крайней мере, не должен был узнать.

— Кто это у нас? Синьора Ванесса! Что же синьор Андреа отпустил вас с сыном одних? — глаза женщины расширились.

«Это же те ублюдки из России»

Одним движением руки мать спрятала своего ребенка за спину. Сейчас она была рада, что не взяла Франческо с собой.

— Ну же, Коль, чего ты стоишь?

В этот момент кто-то подкрался из-за спины, приложил влажную тряпку к лицу брюнетки, а ребенка огрел рукояткой пистолета по затылку.

— Сделано.

В напоминание о том Рождестве, у