и, описав короткую дугу над моей головой, врезалось в правое плечо отчаянно завопившего ордынца…

Шестигранное навершие словно бумагу смяло пластины татарского ламинара!

Но уже в следующий миг и моя собственная голова взорвалась дикой болью! Вражеский пернач, свистнув над верхней кромкой «павезы», обрушился на бацинет слева — швырнув меня в сторону… А шлем, плотно сидящий на точно подогнанном подшлемнике, улетел куда-то на землю.

Сам я едва сумел распластаться на холке коня; хоть и не потерял сознание, но сорвался в «грогги», не имея никакой возможности себя защитить… Попытался было напрячься, ухватить пальцами рукоять пернача, зацепившегося за запястье кожаным ремешком — да куда там! Все плывет перед глазами — а от одной только попытки приподняться над холкой Бурушки потемнело в глазах и замутило…

Я уже смирился с тем, что добивающий удар нового врага, налетевшего слева, вот-вот погасит свет в моих глазах. Но вместо этого почуял, как кто-то тяжелый проскакал совсем рядом… И тут же впереди раздался отчаянный вскрик боли! А следом кто-то ухватил Бурана под уздцы — и справа послышался «знакомый» голос Алексея:

— Княже, как же тебя угораздило…

Глава 5

…Ордынцы не сумели смять, опрокинуть русичей, успевших встретить в копье разогнавшегося для тарана ордынцев. Это первое, что я сумел для себя уяснить, когда все-таки приподнял голову над холкой Буруна и оглянулся назад… Алексей, среднего роста, худощавый, но жилистый дружинник уводит Бурушку под уздцы, выведя меня из схватки — а Михаил, и прочие дружинники моей полусотни сумели прикрыть наш отход. Собственно, именно богатырь Миша опрокинул ударом пики татарина, отправившего меня в тяжелый нокдаун ударом шестопера…

Блин, если выживу — сполна вознагражу обоих своих спасителей!

Хотя почему «если»? Должен выжить! Обязан!

Н-да, но татары сумели удивить — исполнив крайне сложный прием конной атаки сквозь ряды соратников. Это… Больше всего это было похоже на тактику римских легионеров — когда квадраты манипул гастатов и принципов сошлись в одной линии монолитной фаланги. Вот только римляне делали это, чтобы упрочить свой строй, а татары — чтобы внезапно ударить в тот самый миг, когда русичи потеряют разгон и уже не смогут таранить!

Остается отдать ордынцам должное — они сумели провести сложнейшим прием на поле боя, и едва не опрокинули первую линию полка правой руки…

Впрочем, ключевое здесь «едва не». Ведь несмотря на довольно точный расчет расстояния, что мы сможем проскакать и времени для встречной атаки, небольшой юз татары нам все же «подарили». И мы сумели им воспользоваться, дали жеребцам перевести дух — а после успели разогнаться для встречного удара!

А дальше — дальше зарешала та самая «рыцарская» тактика копейного тарана и оснащение русских дружинников именно рыцарскими седлами… Ибо, не смотря на примерно равную тяжесть брони и мощь «дестриэ» с обеих сторон (багатуры используют скрещенных с местными породами арабских скакунов, а не степных кобыл), выбить русского дружинника из седла европейского типа ордынским катафрактам однозначно сложнее, чем нашим богатырям опрокинуть татар!

Собственно, это продемонстрировала схватка Пересвета и Челубея…

Да и сам я на собственной шкуре ощутил всю пользу новаторства в русском военном деле!

Сигнал… Очередной трубный сигнал над рядами воев полка правой руки — и вот уже вторая тысяча русичей пока еще только шагом, медленно пошла вперед. Но уже сейчас, следуя шагом, дружинники сбиваются в плотные кулаки, на ходу перестраиваясь в клинья… Оставив просветы между ними — не иначе, как для отступления вышедших из боя товарищей. Только что подсмотрели у татар и решили рискнуть⁈ Да нет, построение клиньями наверняка привычно для дружинников русичей — а все остальное подсказывает логика боя…

И точно: в центре полка, в рядах замершей на месте сотни прогремел повторный сигнал, потом еще один — и отчаянно рубящиеся с татарами русичи принялись спешно разворачивать лошадей, чтобы отступить. В то время как свежие дружинники, подойдя на сто шагов к сражающимся, бросили лошадей в галоп!

И вновь на меня летят тяжелые всадники, закованные в броню — и кажется, что именно в меня нацелены их пики! Но это уже просто страх; впрочем, он помог мне немного прийти в себя — и мы с Алексеем благополучно проследовали меж двух летящих навстречу клиньев, невольно ускорив коней. Вновь обернувшись, я напряженно смотрю назад, наблюдая за своими воями…

Не сразу, но до меня доходит, что на ременной петле, переброшенной через плечо, болтается боевой рог. Ранее его «родной» вес никак не ощущался, да и хорошо подогнанное снаряжение позволяло не обращать на него внимание. Теперь же, поспешно поднеся к губам костяное острие, я дважды спешно протрубил — почуяв при этом во рту вкус крови.

Это я прикусил губы еще в момент удара по голове…

А дружинники — дружинники молодцы, услышали. Принялись спешно выходить из сечи, стараясь как можно скорее оттянуться назад — или хотя бы сместиться в сторону, чтобы не попасть под таран соратников… Татары их особо и не преследуют; враг успел разглядеть вторую тысячу атакующих русичей, склонивших пики для удара в копье!

В общем, ордынцы оказались в ситуации, в коей мы прибывали всего несколько минут назад… Но поганые все еще связаны боем — и потом, отступить, показав спину, едва ли не опаснее, чем встречать разогнавшихся дружинников в грудь! Так есть хотя бы мизерный шанс уцелеть, а вот обратится спиной — уже гарантированная смерть; уставшие кони не успеют увезти…

Впрочем, ордынцы из задних рядов, еще не вступившие в сечу или уже вышедшие из неё, успели развернуть лошадей — и из последних сил погнали их к своим! Тогда как в оставшихся на полном скаку врезались клинья разогнавшихся дружинников…

Мгновенно смяв, опрокинув вставших на их пути татар!

— РУ-У-УСЬ!!!

Н-да, это я погорячился — у замерших на месте ордынцев, не успевших разогнаться для встречного удара, шансов не было никаких…

Хруст копейных древок, бешеный рев коней — да отчаянные крики гибнущих под их копытами людей, зачастую пробитых пиками насквозь! Обернувшись назад, я мало что мог разглядеть, увидев лишь результат второй сшибки — но вот от