За столиками закивали, зашептались. Сотни глаз жадно уставились на меня. Я начинал волноваться.

– Сейчас на ваших мониторах появятся предварительные результаты наших обследований, – результаты, по—видимому, появились. И неплохие, так как раздался удивленный шепот и дружные хлопки ладонями. Хотел бы я посмотреть лично, что там про меня накалякали, – Здесь нет никакой ошибки, уважаемые господа. Все именно так, как вы видите. Единственный представитель системы с ярко выраженными гуманоидными образованьями. Качественные характеристики вы видите. А сейчас психологические тесты… Физические… Тест Варкута… Сидировского…

Лысый заливался на все сто. Сыпал названиями тестов, фамилиями, цифрами. Когда только успели?

– А сейчас, – мурло Сэр сделал многозначительную паузу и разошедшаяся аудитория затихла, внимательно внимая лысому, – Стартовая цена продукта…

Над моей головой вспыхнуло белое облако, я даже вздрогнул слегка, и на нем появились цифры. Стараясь не прикасаться к стенкам камеры, я вывернул голову и увидел :

« 4 000 000»

Тяжелый гул пролетал надо мной и замер где—то в глубине зала.

– Вы не ошибаетесь, уважаемые господа. Четыре миллиона брюликов. Достойная цена для достойного продукта. Вы же не думали, что мы выставим редчайший экземпляр за стандартную цену?

– Но это только раб! – старикашка, сидевший за ближайшим к подиуму столом, нервно протирал очки.

И тогда лысый, надо отдать ему должное, перегнулся через край и, сделав пренеприятное лицо, бросил :

– Это не раб! Это произведение Природы, – вернулся на свое место, бросил взгляд на клетку и подмигнул, – Все нормально, дикарь. Они слишком богаты, чтобы не купить тебя.

И вновь обращаясь к покупателям :

– Итак… Стартовая цена – четыре миллиона брюликов. Кто больше…

Я досчитал до ста, потом обратно, но больше никто не предложил. Все сидели, уткнувшись в пол и даже не думали торговаться. Неужто я так плохо выгляжу?

А мурло тем временем становился с каждой секундой все бледнее и бледнее. Вся его затея летела к черту. Через несколько минут томительной тишины, он, окончательно побелевший, встал, подошел к клетке и вытащил из—за пояса блестящую штучку.

– Если через тридцать секунд не появится покупатель, я пристрелю сначала тебя, а затем и себя.

– А меня то за что?

В ответ только злой взгляд. Наверное, я никогда не пойму лысого. То подмигивает и улыбается, то пристрелить грозиться. А ведь может.

– Ладно, сэр. Я попробую что—нибудь придумать. Только скажи своим болванам ( люди производящие действие только по приказу вышестоящего начальника) чтоб не баловали с оружием.

В глазах мурла заиграла надежда.

– А ты сможешь?

– Делай Сэр, что говорю. А там видно будет.

Пока лысый отдавал приказы, я пораскинул мозгами и принял единственное верное решение.

Подойдя к стеклянной стене, стреляющей молниями, прикрыл глаза и со всей силы полоснул обоими руками по поверхности.

Не скажу, что слишком приятно получить целый пучок молний по башке, но эффект превзошел все ожидания.

Стенка разорвалась ослепительными искрами, бабахнуло так, что заложило уши. Клетка развалилась на глазах. Но целью моего небольшого представления являлось другое. Переступив через обломки, я перешел на край подиума, рванул на груди костюмчик, который разлетелся на мелкие лоскутки, и, оставшись в своей обычной одежде, не хватало только повязки из кожи лысого червяка, издал боевой крик самцов Ночных Охотников. Что—то среднее между ревом Большого Водопада и воплем раненого Клыкодрога. Потом спокойно вернулся на место разрушенной до основания клетки и уселся на пол, скрестив как ноги, так и руки. По моему представлению – самая величественная поза.

– Четыре с половиной миллиона, – визг от дальнего стола перекрыл поднявшийся шум.

Лысый подскочил с места, схватился за деревянный молоток и долбанул по металлической тарелке, подвешенной на цепочке к вертикальной палке.

– Четыре с половиной миллиона, раз… два…

Он слишком торопился спихнуть ценный товар. Но немного не успел. Тот самый старик, который возмущался слишком дорогой стоимостью экземпляра замахал руками и завопил:

– Четыре восемьсот…

–…, – лысый не сразу сообразил, что от него требуется, но врожденная смекалка и опыт помогли ему быстро восстановить равновесие. Как физическое, так и моральное, – Четыре восемьсот… раз…

И снова не успел.

– Пять миллионов брюликов!

Предложившая это самка мне сразу понравилась. Молодая и безумно красивая. С толстым приплюснутым, как у Росси, носом, большими, оттопыренными ушами.. И колыхающимся во все стороны телом. Во время зимних ночей с ней должно быть не замерзнешь.

На сей раз Сэр почувствовал вкус игры и не торопился объявлять результаты. Как истинный торговец, он понял, что пришел его час. Звездный час. И не ошибся.

– Пять двести…

– Пять пятьсот..

– Шесть миллионов…

Пока зал выстреливал цифрами, лысый решил немного отдохнуть и, полуобернувшись ко мне, но в тоже время внимательно контролируя события в партере, ласково улыбнулся :

– А ты счастливчик, дикарь.

– Это мое второе имя, Сэр, – я скромно потупился и подумал, не долбануть ли эту морду по шее? Но решил, что на сегодня спектаклей достаточно. Спектакль, это когда люди показывают свои недостатки и достоинства другим людям, да еще получают за это материальные блага.

А торги, между тем, приближались к логическому завершению. Спор за право обладать выставленным товаром, то есть мною, вели только два человека. Старик с переднего столика и теплая самка. Дама.

– Восемь сто двадцать пять, – предложил старик и его спутник свалился с кресла.

– Восемь сто тридцать , – осторожно прощупывая дорогу, поправила дама.

– Восемь сто пятьдесят, – зал только перебрасывал взгляды с одного столика на другой и жалобно ахал, вслушиваясь в очередные цифры. А мой лысый заметно заскучал. Он давно перестал принимать непосредственное участие в торгах, только иногда, нехотя стукал молотком по тарелке и одними губами повторял цифры.

Дама не выдержала дистанции, свалилась в обморок и ее тут же вытащили за пределы рынка. Сэр с рожей и молотком встрепенулся, ахнул по тарелке и громко возвестил:

– Восемь двести… раз! Восемь двести… два! Восемь двести…, – старик в очках стал медленно подниматься, пожирая меня глазами, отчего стало не по себе.

– Десять миллионов брюликов!

Раздался страшный грохот. Это слабая часть человечества свалилась кто в объятия спутников, кто в салат, а кто и совсем обыденно, на пол.