чему еще и эти переживания, - кивнула. – Из-за чего разодрались, признавайтесь.

- Да уж и не помню, - искренне удивился Том, наморщив лоб.

- А я помню! – вскинулся Дэс. – Зазнавашка он, вот почему! Его тут приютили из жалости, а он меня слушаться не желает, видите ли!

- Потому что ты… наглый! – возмущенно выпалил сын Рози. – Уселся, ногу на ногу, и давай командовать! Тащи уголь, дрова на лучину щипли! И все не так, будто король!

- Совести у тебя нет! – возмутился драконенок. – Я лорд, а ты слуга! Слушаться должен, а не кулаками махать! – он даже ладонью по столу ударил.

- Дэсмонд, закрой рот! – грохнул Рэйчэр, хлопнув дверью.

Мы все вздрогнули и уставились на него. Вымокший под дождем до нитки, лорд Тагерт-Хойт и сам был словно гроза во плоти. Метая глазами, потемневшими до черноты, молнии, он быстро подошел к племяннику и, подхватив того за шкирку, как щенка, утащил на улицу.

- У вас будут проблемы из-за меня, леди? – расстроенно, едва не плача, спросил Томми.

- Не у меня, - я потрепала его по непослушным рыжим вихрам. – Дэс точно получит трепку, но он ее заслужил. А ты не давай себя в обиду, понял? И мамку защищай, как и раньше.

- Хорошо, леди.

Дверь снова распахнулась. В таверну мячиком влетел взъерошенный мокрый Дэс. Следом зашел мрачный дракон.

- Ну, я что сказал? – рыкнул он и подтолкнул племянника к сыну Рози. – Живо!

Глава 15 Поцелуй

- Приношу свои извинения, Том, - пробубнил драконенок. – Мое поведение было непозволительным. Более не повторится.

- Да ладно, - засмущавшись, тот шмыгнул носом. – Я тоже это, приношу извинения. Мир? – протянул Дэсу руку, но тот обжег мальчика презрительным взглядом и, скрипнув зубами, умчался.- Паразит! – рявкнул вслед Рэйчэр. – Прости, Алина, у него сложный характер.

- Заметила, - кивнула, зачарованно разглядывая, как по мужественному лицу разгневанного дракона стекают дождевые капли.

Любой нормальный человек, попав под дождь, похож на воробья, окунувшегося в лужу. А многие так и вовсе на крысу мокрую походят. Но не этот лорд. Ему даже это идет!

- Что? – он недоуменно нахмурился. – Почему ты так смотришь?

- Потому что… - отвела взгляд и бессовестно солгала, - потому что думаю, что ты простудишься. Тебе нужно переодеться, Рэйчэр.

- Ты права, - мужчина стянул с ног сапоги и, сжав голенища в руках, направился к лестнице.

Я хвостиком пошла следом. Взяла в своей комнате полотенца из приданого, которые еще мама моя вышивала, и постучала в спальню мужа.

- Заходите, - раздалось в ответ, и я беспечно распахнула дверь.

Совесть мигом упала в обморок, так что мне даже нечем было стыдиться. Но я об этом не жалела, ведь почти обнаженный дракон, на котором остались лишь мокрые, бесстыдно облепившие тело полупрозрачные подштанники, стоил такого рискового маневра.

Мой взгляд бессовестно погладил широкие плечи, на которые с кончиков волос стекали дождевые капельки, спустился на литой торс, который так хотелось погладить. Ноги сами сделали несколько шагов. Одновременно супруг подался вперед, будто почувствовал желания жены. И мои ладошки легли на мокрую, горячую кожу, как и мечталось. Не зря говорят, будьте осторожны с желаниями.

Но об этом тоже не думалось. В голове было восхитительно пусто. Я бездумно провела пальцами по кубикам на животе, коснулась ладонью чуть выше, где часто вздымалась от тяжелого дыхания золотистая грудь. А потом подняла глаза и тихо ойкнула, оказавшись сначала во власти полыхающего взгляда дракона, а затем и в его сильных объятиях.

Какой же он твердый, будто статуя, выточенная из лучшего фалернского мрамора умельцем-скульптором на погибель всем девицам на свете!

- Нимфея моя, - хрипло прошептал Рэйчэр, прижав к себе. – Решила согреть мужа, заботливая женушка, как и полагается, своим теплом?

Будто его, такого обжигающего, надо согревать! Говорят, драконы созданы из огня. Врут, подло врут, они и есть настоящее пламя! Я фыркнула от смеха, чувствуя, что и самой уже жарко. Снаружи – от чешуйчатого, который был словно жарко растопленная печка, а изнутри от того непонятного чувства, которого ранее не ведала. Но оно было таким приятным и будоражащим, что точно не хотела с ним расставаться. Уж лучше смаковать каждое мгновение!

- Полотенца тебе принесла, - посмотрела на сгиб локтя, на котором они висели.

- Спасибо, - мурлыкнул муж и вдруг нырнул вниз, подхватил, поднял меня, а следом тут же поймал в горячий плен мои губы.

Жадно поцеловал, раскрыл их, будто бутончик цветка, сладко посасывая и заставляя тело покрываться щекочущими мурашками. Вот ведь шмель-искуситель! Только вряд ли шмели так страстно рычат, прижимая девиц к себе столь пылко, словно жаждут сделать из двоих одно существо.

Наше рваное дыхание смешалось, когда кончик языка Рэйчэра поддразнил мой. Поцелуй наполнился медовой тягучестью, становясь все более откровенным и настойчивым, заставляя тело изгибаться натянутой струной и петь, стонать, ощущать жизнь во всей ее яркости, пышности и непокоренной дикой свободе.

- Нимфея… - вновь донеслось эхом, когда дракон оторвался от губ и слегка прикусил шею.

Сделав глубокий вдох, он осторожно поставил меня на пол, но не отпустил.

Сердце зашлось бешеным танцем. До разума с опозданием, явным и ошеломляющим, дошло, что только что произошло.

- Жалеешь? – глухо спросил супруг, поглаживая талию.

Зеленые глаза, мягко сияя, уставились в лицо.

- Нам не стоило, - честно ответила.

Я отлично помнила, какой поникшей становилась мама после того, как отец в очередной раз брал с нее обещание больше не заниматься травничеством. Она словно выцветала, теряла желание жить, ходила по дому, не зная, куда себя деть. Потухшие глаза скользили с предмета на предмет и вскоре опухали от постоянно прорывавшихся слез.

Я не хотела повторять ее судьбу. Не могу без свободы, как птица без неба. А значит, нельзя попадаться в ту же ловушку. Брак в нашем мире выгоден лишь для мужчины. Участь женщины – подчинение. И это не для меня!

Но главное – я должна получить документы матери, чтобы выяснить, что привело ее к гибели. И надо мной не должен довлеть супруг, во власти которого приказать жене прекратить все изыскания в этом направлении. Я должна быть сама себе хозяйка, чтобы жить так, как считаю правильным. И никак иначе!

- Прости, не должен был давать волю