«Прости, Ванна, — говорил, например, мой визави, — но мне срочно нужно уйти. Через двадцать минут начнется очень интересный репортаж, который я хотел посмотреть». Или: «Прости, Ванна, но мне нужно бежать. У моей собаки недержание. Кто-то должен вывести ее на улицу и вытереть за ней лужи».

Было и такое: «Ванна, мне очень жаль, но завтра у меня тяжелая операция. Я должен выспаться, чтобы не дрожали руки».

После подобных заявлений Ванна всегда сначала пытается удержать гостя, затем сдается, провожает его до двери, а вернувшись ко мне, подмигивает и сообщает: «Кажется, он на тебя запал, подружка».

Говорит она это довольно громко, и ее муж Руперт всегда при этом фыркает.

В ванной я осторожно поправляю макияж влажными салфетками, припудриваю лицо и делаю глубокий вдох. Я пользуюсь только пудрой, тушью и карандашом для бровей, так что быстро исправляю урон, нанесенный Уинстоном.

Затем мне приходится долго собирать с платья собачью шерсть, которая никак не хочет расставаться с такой уютной и неприметной тканью. Вытаскиваю из сумочки флакончик ' «Шанель №5», касаюсь пробочкой запястья. Наверное, вам интересно, почему я пользуюсь именно этими дорогими духами?

Этот аромат мне дарят родители. Каждый год, на Рождество. Всякий раз я говорю, что это лучший рождественский подарок, которой они могли мне вручить, и что без флакона «Шанель» Рождество уже не будет Рождеством.

Родителям приятно, что я всегда рада этому подарку и что им не приходится ломать голову над чем-то еще. А у меня не поворачивается язык попросить другой презент, вроде нового мобильного или просто пятидесятифунтовой купюры.

Хотя зачем мне новый мобильный? Привлекать к себе внимание? Я всегда стремлюсь быть незаметной, носить неброские вещи, скромно краситься. Всем своим видом я призываю не замечать меня.

Даже сегодняшнее платье цвета морской волны скроено так, что, посмотрев на него один раз, второй раз промахнешься взглядом.

Я выхожу из ванной и нос к носу сталкиваюсь с целой толпой людей. Они шествуют по коридору, среди них я вижу Ванну с двумя бокалами шампанского (разумеется, не того, что принесла я, а настоящей «Вдовы Клико»). Она весело щебечет, кого-то похлопывая по плечу, кого-то целуя в щеку.

— Ванна! — Я хватаю подругу за руку. — Что происходит?

— Прости, — виновато улыбается она. — Я рассчитывала, что нас будет четверо, но потом позвонило столько народу. Я не могла им отказать. — Ванна никогда не умела врать, поэтому глаза ее бегают. — Поверь мне, будет весело.

Не знаю, с чего Ванна взяла, что я люблю веселиться именно таким образом. Она считает, что я слишком мало времени уделяю развлечениям и общению. Кошмар какой-то! Лучше бы я осталась дома. Уже успела бы пару сценариев просмотреть.

— Ванна…

— Послушай, ты всегда на меня ругаешься… но ведь каждый раз ты неплохо проводишь время, разве нет? Здесь столько симпатичных мужчин!

Проклятие!

— Дай мне бокал! — требую я, буквально выхватывая шампанское из рук подруги. Мне требуется большая сила воли, чтобы не осушить бокал залпом, и только присутствие множества незнакомых людей останавливает меня. Приходится ограничиться большим глотком.

— Чарлз! — восклицает Ванна, хватая за рукав проходящего мимо мужчину, того самого, кого я уже видела. — Познакомься с Анной Браун. Именно с ней ты будешь сидеть за ужином.

Я слабо улыбаюсь Чарлзу. По нему сразу видно, что он загнан в угол.

— Мы с Анной лучшие подруги, — вещает между тем Ванна. — А Чарлз — брат коллеги Руперта, Криспина. Помнишь Криспина, дорогая?

Меня почти передергивает. Еще бы я не помнила!

— Приятно познакомиться, — произносит Чарлз, не разжимая зубов. — Сейчас вы выглядите лучше, чем в прихожей.

— Чарлз — писатель, — поясняет моя подруга. — Как раз сейчас он закончил новый роман и рассылает его агентам.

— Да, это так, — кивает Чарлз, тотчас надуваясь индюком. — Ванна, возможно, тебе повезет, ведь я собираюсь отдать рукопись в твой отдел.

— Это так мило! — Ванна улыбается столь сладко, что мне сразу ясно — ничего у Чарлза не выйдет. — Но видишь ли, наш издательский дом пока не принимает художественную литературу. Вот в чем загвоздка. А так жаль!

— Мне тоже очень приятно познакомиться, — напоминаю я о себе, потому что чувствую себя лишней. Совершенно не знаю, куда девать руки и нога.

— Ванна и Анна, — неожиданно произносит Чарлз и весело хохочет, словно придумал удачную шутку. — У вас даже имена похожи. Удивительно. Да и внешне вы словно сестры.

— Спасибо, — улыбается Ванна. Кажется, ее даже не задело столь нелепое сравнение со мной.

— Правда, Ванна — Золушка, а Анна — одна из мачехиных дочерей, ха-ха! — Чарлз резко обрывает смех, понимая, что ляпнул бестактность. — Простите, Анна, это была шутка.

Я молча смотрю на подругу.

— На самом деле… — Чарлз не знает, как выпутаться из сложной ситуации. — На самом деле… вы тоже похожи… на Золушку.

Вот это уже очевидная глупость!

— Кстати, Анна работает в киноиндустрии, — говорит Ванна. Судя по выражению ее лица, она готова костьми лечь, лишь бы мы друг другу понравились.

— Правда? — Теперь во взгляде Чарлза появляется неподдельный интерес. Кажется, мой рейтинг резко возрастает.

— Внимание, дорогие гости! — раздается голос Руперта. Он звонит в медный колокольчик, который отзывается пронзительным диньканьем. — Прошу всех к столу. Рассаживайтесь по местам.

Знаете, что представляет собой ад? Именно такой вот бесконечный нудный ужин, где ни на секунду невозможно расслабиться, какие бы яства ни украшали стол.

Начнем, кстати, с яств. Думаете, нам подали индийскую пишу — такую необычную, но крайне демократичную, — как обещала мне Ванна? Как бы не так! Заказ делал Руперт, а значит, нас ожидала изысканная, неприлично дорогая и претенциозная французская еда из ресторана, который посещают разные богатые снобы. Место это называется «Золотой петушок», и хотя название не слишком возвышенное, блюда настольно вычурны, что простым смертным вроде меня есть их запрещено категорически.

Вам когда-нибудь доводилось есть улиток эскарго в этаком скользком чесночном масле? Ладно, допустим, вы гурман и без ума от этих самых улиток. Но согласитесь, вас не миллионы! Лично меня тотчас затошнило от одного вида этих склизких морских обитателей.

— Не любишь улиток? — осведомляется Руперт, заметив, что я катаю моллюсков по лужице из растопленного масла.

— Я… на диете, — сообщаю я. — А улитки просто великолепны. Так жаль.

— На диете? Отличная идея! — восклицает Чарлз. — Конечно, до победной дистанции тебе еще очень далеко, дорогуша, но главное — сделать первый шаг. Даже если впереди годы голодания.